"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

Мы приблизились к двухэтажному каменному зданию городской библиотеки.
Оно не было тронуто огнем. Я не раз бывал в ней, пока дивизия стояла в
городе. Сейчас входная дверь библиотеки была открыта настежь. Перед ней,
на панели, стояла подвода, запряженная маленькой рыжей лошадкой.
Библиотекарши - пожилая заведующая и две молоденькие девушки - увязывали
нагруженный книгами воз.
Я попросил Ковригина остановиться, соскочил с подножки и подошел к
библиотекаршам попрощаться.
- Вот эвакуируемся, - сокрушенно качая головой, сказала заведующая и
заплакала. - Может быть, вы, товарищ командир, увезете на машине хоть
сколько-нибудь книг? - обратилась она к Ковригину. - У нас всего одна
подвода... Да и куда везти книги - не знаем. Вашим бойцам будет что
почитать... А здесь книги пропадут. Сожгут их фашисты.
- Со всем бы удовольствием, - сказал Ковригин, - но в данный момент
не можем. Срочно надо доставить полковое хозяйство.
- Есть идея, - сказал я. - Вы, товарищи, поезжайте, а как
разгрузитесь и заправите машину, сюда за мной подскочите. А я, пока вы
туда-сюда гоняете, пошурую в библиотеке. Отберу подходящие для нас книги.
Отвезем их потом в политотдел.
- А что, верно! Кроме "спасиба", нам за это ничего не скажут, -
поддержал меня один из красноармейцев.
Женщины вопрошающе смотрели на Ковригина.
- Ладно, - сказал тот. - Оставайся, Данилов. Через полчасика мы за
тобой вернемся... Смотри, много не набирай. Трогай, Вася!
Ковригин вскочил на "мою" левую подножку. Вася дал сигнал, и машина
укатила. Я помог женщинам увязать книги на возу, пожелал им счастливого
пути - и подвода тоже тронулась в путь.
Пулей взлетел я по лестнице на второй этаж и вошел в большой зал,
уставленный стеллажами с книгами.
Здесь все было по-прежнему.
Хорошо помню, что в первые минуты я еще отчетливо слышал звуки,
доносившиеся с улицы: крики людей, лай собак... Доносились и звуки боя,
что шел у реки. Очереди пулеметов слышались то громче, то тише. Где-то
совсем близко, в саду за библиотечным зданием, бухнулся снаряд.
Я вошел в пространство между двумя стеллажами и оказался "дома" -
будто попал в родные стены библиотеки истфака. С корешков книг на меня
смотрели такие знакомые имена: Карамзин, Соловьев, Ключевский... А вот и
книги моих учителей - академиков Грекова, Струве, Тарле...
Погрузившись в раздумья, навеянные неожиданной встречей с такими
знакомыми и такими дорогими мне именами, я то ли перестал обращать
внимание на шумы улицы, на звуки поя, доносившиеся от реки, то ли и в
самом деле кругом стало тише...
Так или иначе, я спокойно повернулся к стеллажу, что был за моей
спиной, и увидел полку, плотно уставленную строем серых корешков, - это
были издания серии "Жизнь замечательных людей", начавшей выходить лет за
восемь до того, как началась война. Читать имена на корешках было мне в
тот момент и радостно, и больно. Радостно - как бывает при встрече на
трудном пути со старыми и верными друзьями. Больно - при мысли, что эти
книги останутся здесь, что не сегодня-завтра полетят в костер, разожженный
фашистами. "Какие они все разные - люди, носившие и прославившие эти