"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

"шофера", а "шофёры", не "алло", а как-то совсем чудно: "альоу"... Ему,
разумеется, не приходило в голову поправлять Николая Максимилиановича. Но
себя он не давал соблазнить "заграничным" произношением и продолжал
произносить подобные "спорные" слова и выражения по-своему.
При правильном, с его точки зрения, произношении в словах "секрет
политшинели" имелся смысл, а при гамильтоновском - они для него смысл
теряли. "Секрет политшинели", по убеждению Папы Шнитова, - это то, что
положено знать только посвященному в данное дело политработнику и не
положено знать никому другому. Гамильтон, допускал Папа Шнитов, как
беспартийный, мог и не разбираться в столь профессиональном выражении, а
потому и произносил его неточно. Так и не узнал тогда Папа Шнитов, что
Полишинель - это имя популярного в Италии и в Англии в эпоху Возрождения
веселого героя народного представления - родного брата русского Петрушки,
обличавшего сильных мира сего - правителей и богатеев, но по секрету от
них. "По секрету всему свету", то есть на весь зрительный зал или на весь
столпившийся на площади народ. Отсюда оно и пошло, это выражение - "секрет
Полишинеля", то есть секрет, известный всем.
Но что же крылось за словами Папы Шнитова "секрет политшинели" по
существу? В чем же на самом деле состоял "секрет", с помощью которого он
достиг значительных результатов в нелегкой своей работе?
Одного лишь хорошего характера и добродушной улыбки не хватило бы для
того, чтобы прочно расположить к себе полторы сотни солдатских сердец.
Папа Шнитов был человеком необычайно деятельным. Он не оставался в
покое ни на одну минуту. Ходил он быстро, небольшими шагами, немного
вразвалку. Куда бы ни топал он в своих широких подшитых валенках, все
знали: бежит с очередной заботой. И хотя тяжеловатая, качающаяся его
походка менее всего походила на полет птицы, его постоянная беготня - то
по расположению роты, то в полк, то в дивизию, а то и в город - более
всего напоминала именно бесконечное снование птицы от гнезда с птенцами
снова к своему гнезду.
Сказать, однако, что он занимался буквально всем, что необходимо для
солдата на передовой: теплыми портянками, рукавицами, пайками, - означало
бы ровно ничего не сказать о нем лично. Всеми этими вопросами занимался и
капитан Зуев. Забота командира роты о солдатах неизменно выражалась в
словах: "Всех накормить!", "Всем выдать курево!", "Всех тепло одеть!". Не
было ничего удивительного, когда однажды он по привычке перед атакой
воскликнул: "Всем быть в первых рядах!"
Разумеется, и для замполита также было важно, чтобы накормлены были
все и чтобы все были "в первых рядах". Но Папа Шнитов, такой, каким его
полюбили солдаты, в своем особенном, именно ему присущем качестве,
возникал там, где кончалась забота обо всех вообще и где данному человеку
требовалась вдруг помощь в большом или малом деле, в большой или малой
беде. Папа Шнитов был из той породы людей, для которых самая большая
радость - приносить радость другим. Поскольку, однако, перефразируя слова
Маяковского, "планета война" для радости мало оборудована, ему для
достижения той или иной цели не раз приходилось прибегать к разного рода
ухищрениям и выдумкам. Папа Шнитов то и дело порождал самые неожиданные
идеи, которые потом неутомимо воплощал. Некоторые его "секреты" были на
первый взгляд предельно наивны. Другие отличались весьма искусной
выдумкой. Будучи начитан в политической литературе, Папа Шнитов хорошо