"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

знал и любил повторять известную формулу: чтобы вытащить всю цепь,
необходимо ухватиться за главное звено.


* * *

Первым "главным" звеном, за которое по прибытии в роту ухватился Папа
Шнитов, была переписка солдат. Вызнав адреса родственников своих бойцов,
Папа Шнитов засел за большую работу. Долгими вечерами в своей землянке,
при свете фитиля, вставленного в пустую гильзу тонкого зенитного снаряда,
он писал письма. Обмакнув вставочку в белую чернильницу-"непроливайку", он
некоторое время сосредоточенно рассматривал кончик пера, будто хотел
узнать, что же именно это перо сейчас сочинит. Потом, как бы выяснив это,
он удовлетворенно произносил "ага!", еще шире распространял по лицу
улыбку, склонял голову набок и начинал писать. Он заполнял лист, вырванный
из тетрадки, крупным, искренним почерком, свободным от каких-либо
росчерков и закорючек. Так священнодействовал он по вечерам больше месяца.
Через некоторое время почти все бойцы по очереди прочитали в письмах из
дому взволнованные строки. Матери, жены и невесты писали, как они плакали
от радости, узнав из письма замполита, что их сын, муж или жених является
лучшим воином подразделения. Отцы и братья сообщали, как они с гордостью
зачитывали письма замполита - кто на заводе, кто в воинской части. В
некоторых деревнях письмо Папы Шнитова о славном земляке читалось на
сходках.
Всякий, кто получил из дому такое письмо, хотя и удивлялся, все же не
мог не обрадоваться. Солдат шел благодарить Папу Шнитова. Разговор этот
каждый старался вести наедине, стесняясь обсуждать с товарищами тот
лестный факт, что командование именно его считает лучшим солдатом в роте.
Ходить среди своих товарищей в "самых лучших", как известно, всегда
несколько неудобно, будь то в школьном классе, в боевой роте, да и вообще
где бы то ни было.
В результате настал момент, когда каждый боец роты знал про себя, что
он самый лучший. Период этого приятного заблуждения был очень краток.
Однажды капитан Зуев, не подозревавший, что стоит перед строем, в котором
все до одного "самые лучшие", стал распекать бойца Пантюхова за плохое
содержание оружия, за неопрятную подгонку шинели, за то, что тот не
бреется вовремя, и за многие другие грехи в несении службы. При этом
капитан, по причине своего неведения, имел неосторожность употребить
совершенно недвусмысленные выражения.
- Стыдно, солдат Пантюхов! Посмотри на себя! Ты ведь худший в роте
солдат! Я давно замечаю, что ты хуже всех несешь службу!
Папа Шнитов, только вчера вручивший Пантюхову письмо из дому, делал
командиру роты еле заметные знаки и даже пытался тихо произносить какие-то
слова, вроде: "Ну уж и худший...", "Ты уж слишком...". Этим он только
подлил масла в огонь.
- А ты, Папа Шнитов, не заступайся! - громко возразил капитан. - Сам
знаешь, что это за боец! Вздрючить его давно надо было, а ты заступаешься!
Пантюхов, небольшого роста щуплый солдатик в шинели не по росту,
слушал эти слова молча, стоя по стойке "смирно". Глаза его часто моргали и
щурились, точно в каждый из них попала соринка, которую он не мог смахнуть