"Рюноскэ Акутагава. Зубчатые колеса" - читать интересную книгу автора

Я почувствовал в этом чье-то доброжелательство и вошел в лавку. Там тоже
было как-то необычно уютно. Только какая-то девочка в очках разговаривала
с приказчиком, что не могло не обеспокоить меня. Но я вспомнил рассыпанные
на улице бумажные лепестки роз и купил "Разговоры Анатоля Франса" и
"Письма Мериме".
С двумя книгами под мышкой я пошел в кафе. И, усевшись за столик в
самой глубине, стал ждать, пока мне принесут кофе. Против меня сидели,
по-видимому, мать с сыном. Сын был удивительно похож на меня, только
моложе. Они разговаривали, наклонившись друг к другу, как влюбленные.
Рассматривая их, я заметил, что, по крайней мере, сын сознает, что он
сексуально приятен матери. Для меня это, безусловно, был пример столь
памятной мне силы влечения. И в то же время - пример тех стремлений,
которые превращают реальный мир в ад. Однако... Я испугался, что опять
погружусь в страдания, и, обрадовавшись, что как раз принесли кофе,
раскрыл "Письма Мериме". В своих письмах, как и в рассказах, он блещет
афоризмами. Его афоризмы мало-помалу внушили мне железную твердость духа.
(Быстро поддаваться влиянию - одна из моих слабостей.) Выпив чашку кофе, с
настроением "будь что будет!" я поспешно вышел из кафе.
Идя по улице, я рассматривал витрины. В витрине магазина, где торговали
рамами, был выставлен портрет Бетховена. Это был портрет настоящего гения,
с откинутыми назад волосами. Глядя на этого Бетховена, я не мог отделаться
от мысли, что в нем есть что-то смешное...
В это время со мной вдруг поравнялся старый товарищ, которого я не
видел со школьных времен, преподаватель прикладной химии в университете.
Он нес большой портфель; один глаз у него был воспаленный, налитый кровью.
- Что у тебя с глазом?
- Ничего особенного, конъюнктивит.
Я вдруг вспомнил, что лет пятнадцать назад каждый раз, когда я
испытывал влечение, глаза у меня воспалялись, как у него. Но я ничего не
сказал. Он хлопнул меня по плечу и заговорил о наших товарищах. Потом,
продолжая говорить, повел меня в кафе.
- Давно не виделись: с тех пор как открывали памятник Сю Сюнсую! [Сю
Сюнсуй (в японском произношении) - китайский ученый XVI в. Чжу Шуньшуй,
эмигрировавший в Японию] - закурив, заговорил он через разделявший нас
мраморный столик.
- Да. Этот Сю Сюн...
Я почему-то не мог как следует выговорить имя Сю Сюнсуй, хотя
произносилось оно по-японски; это меня встревожило. Но он не обратил на
эту заминку никакого внимания и продолжал болтать о писателе К., о
бульдоге, которого купил, об отравляющем газе люизите...
- Ты что-то совсем перестал писать. "Поминальник" [в этом рассказе речь
идет о сумасшествии и ранней смерти матери писателя, о его сложных
отношениях с отцом] я читал... Это автобиографично?
- Да, это автобиографично.
- В этой вещи есть что-то болезненное. Ты здоров?
- Все так же приходится глотать лекарства.
- У меня тоже последнее время бессонница.
- Тоже? Почему ты сказал "тоже"?
- А разве ты не говорил, что у тебя бессонница? Бессонница - опасная
штука!