"Рюноскэ Акутагава. Зубчатые колеса" - читать интересную книгу автора

В это время небольшая белая вывеска над дверью одной лавки вдруг
встревожила меня. На ней была изображена торговая марка в виде шины с
крыльями. Я сейчас же вспомнил древнего грека, доверившегося искусственным
крыльям [имеется в виду известный греческий миф о Дедале и Икаре]. Он
поднялся на воздух, его крылья расплавились на солнце, и в конце концов он
упал в море и утонул. В Мадрид, в Рио-де-Жанейро, в Самарканд... Я
невольно посмеялся над своими мечтами. И в то же время невольно вспомнил
Ореста, преследуемого духами мщения [Орест, по греческой мифологии, убийца
своей матери Клитемнестры и ее второго мужа, за что его преследовали духи
мщения - эринии].
Я шел по темной улице вдоль канала. И вспомнил дом своих приемных
родителей в пригороде. Несомненно, моя приемная мать живет в ожидании
моего возвращения. Пожалуй, мои дети тоже... Но я не мог не бояться некоей
силы, которая свяжет меня, как только я вернусь. На волнующейся воде
канала у пристани стояла барка. Из другой барки пробивался слабый свет.
Там, наверное, жили какие-то люди, семья. Тоже - любя друг друга и
ненавидя... Но я еще раз вызвал в себе воинственный дух и, чувствуя легкое
опьянение от виски, вернулся к себе в отель.
Я опять уселся за стол и взялся за неоконченные "Письма Мериме". И
опять они влили в меня какую-то жизненную силу. Но, узнав, что к старости
Мериме сделался протестантом, я вдруг представил себе его лицо, скрытое
под маской. Он тоже был одним из тех, кто, как и мы, бродит во тьме. Во
тьме? "Путь в темную ночь" стал превращаться для меня в страшную книгу.
Чтобы разогнать тоску, я принялся за "Разговоры Анатоля Франса". Но и этот
современный добрый пастырь нес свой крест...
Через час вошел бой и подал мне пачку писем. Одно из них содержало
предложение лейпцигской книжной фирмы написать статью на тему:
"Современная японская женщина". Почему они заказывали такую статью именно
мне? Мало того, в этом написанном по-английски письме имелся постскриптум
от руки: "Мы удовлетворимся портретом женщины, сделанным, как в японских
рисунках, черным и белым". Я вспомнил название виски "Black and white" - и
разорвал письмо в мелкие клочки. Потом взял первый попавшийся под руку
конверт, вскрыл его и просмотрел письмо на желтой почтовой бумаге. Писал
незнакомый юноша. Но не прочел я и двух-трех строк, как от слов "Ваши
"Муки ада" пришел в волнение. Третье письмо было от племянника. Я вздохнул
свободно и стал читать о домашних делах. Но даже здесь конец письма меня
пришиб.
"Посылаю переиздание сборника стихов "Красный свет" [сборник
стихотворений Сайто Мокити (1882-1953), один из лучших в японской поэзии
XX в., впервые издан в 1913 г.; чтение сборника (с циклом элегий,
посвященных поэтом умершей матери, стихами о безумцах и самоубийцах,
навеянными его опытом профессионального психиатра) относится к числу
сильнейших впечатлений молодого Акутагавы; красный свет у Сайто Мокити -
свет закатного солнца, погребального огня, пожара и т.д.].
Красный свет! Я почувствовал, будто кто-то насмехается надо мной, и
решил спастись бегством из комнаты. В коридоре не было ни души. Держась
рукой за стену, я добрался до холла. Сел в кресло и решил, как бы там ни
было, выкурить папиросу. Почему-то у меня оказались папиросы "Airship"
["Дирижабль" (англ.)]. (С тех пор как я поселился в этом отеле, я
намеревался курить только "Star" ["Звезда" (англ.)].) Искусственные крылья