"Рюноскэ Акутагава. Зубчатые колеса" - читать интересную книгу автора

руках книгу, я вдруг вспомнил слова: "Юноша из Шоулина", когда-то взятые
мною в качестве литературного псевдонима. Этот юноша из рассказа Хань
Фэй-цзы [Хань Фэй-цзы - китайский мыслитель (ум. в 234 г. до н.э.);
рассказ, который Акутагава вспоминает, впервые встречается у Чжуан-цзы (IV
в. до н.э.), глава "Цюшуй"], не выучившись ходить, как ходят в Ганьдане,
забыл, как ходят в Шоулине, и ползком вернулся домой. Такой, какой я
теперь, я в глазах всех, несомненно, "Юноша из Шоулина". Но что я взял
себе этот псевдоним, еще когда не был низринут в ад... Я отошел от высокой
полки и, стараясь отогнать мучившие меня мысли, перешел в комнату
напротив, где была выставка плакатов. Но и там на одном плакате всадник,
видимо, святой Георгий, пронзал копьем крылатого дракона. Вдобавок у этого
всадника из-под шлема виднелось искаженное лицо, напоминающее лицо одного
моего врага. Я опять вспомнил Хань Фэй-цзы - его рассказ об искусстве
сдирать кожу с дракона [этот рассказ тоже впервые встречается у Чжуан-цзы,
глава "Шоу-цянь"; сдирание шкуры с дракона - символ бесполезного
искусства] и, не осмотрев выставки, спустился по широкой лестнице вниз, на
улицу.
Уже совсем завечерело. Проходя по Нихонбасидори, я продолжал думать о
словах "убиение дракона". Такая надпись была и на моей тушечнице. Эту
тушечницу прислал мне один молодой коммерсант. Он потерпел неудачу в целом
ряде предприятий и в конце концов в прошлом году разорился. Я посмотрел на
высокое небо и хотел подумать о том, как ничтожно мала земля среди сияния
бесчисленных звезд, - следовательно, как ничтожно мал я сам. Но небо, днем
ясное, теперь было покрыто облаками. Я вдруг почувствовал, что кто-то
затаил против меня враждебные замыслы, и нашел себе убежище в кафе
неподалеку от линии трамвая.
Это действительно было "убежище". Розовые стены кафе навеяли на меня
мир, и я наконец спокойно сел за столик в самой глубине зала. К счастью,
посетителей, кроме меня, было всего два-три. Прихлебывая маленькими
глотками какао, я, как обычно, закурил. Дым от папиросы поднялся голубой
струйкой к розовой стене. Эта нежная гармония цветов была мне приятна. Но
немного погодя я заметил портрет Наполеона, висевший на стене слева, и
мало-помалу опять почувствовал тревогу. Когда Наполеон был еще школьником,
он записал в конце своей тетради по географии: "Святая Елена - маленький
остров". Может быть, это была, как мы говорим, случайность. Но нет
сомнения, что в нем самом она вызвала страх...
Глядя" на портрет, я вспомнил свои произведения. Прежде всего всплыли в
моей памяти афоризмы из "Слов пигмея" (в особенности - слова:
"Человеческая жизнь - больше ад, чем сам ад"). Потом судьба героя "Мук
ада" - художника Есихидэ. Потом... продолжая курить, я, чтобы избавиться
от этих воспоминаний, обвел взглядом кафе. С того момента, как я нашел
здесь убежище, не прошло и пяти минут. Но за этот короткий промежуток
времени вид зала совершенно изменился. Особенно расстроило меня, что столы
и стулья под красное дерево совсем не гармонировали с розовыми стенами. Я
боялся, что опять погружусь в невидимые человеческому глазу страдания, и,
бросив серебряную монетку, хотел быстро уйти из кафе.
- С вас двадцать сэнов...
Оказывается, я бросил не серебряную монету, а медную.
Я шел по улице, посрамленный, и вдруг вспомнил свой дом в далекой
сосновой роще. Не дом моих приемных родителей в пригороде, а просто дом,