"Рюноскэ Акутагава. Сомнение" - читать интересную книгу автора

когда я собирался заговорить, признание застревало у меня в горле и язык
не поворачивался произнести хоть одно слово.
В то время я полагал, что причина коренится всецело в моей робости.
Однако на самом деле существовала другая причина, которая крылась не в
робости, а гораздо глубже. И все же до тех пор, пока со мной не заговорили
о втором браке и не настала пора вступить в новую жизнь, об этой другой
причине я и сам не знал. А когда я о ней узнал, то неизбежно превратился в
жалкого, душевно разбитого человека, не способного больше жить, как все.
Разговор о втором браке завел со мной школьный директор, приемный отец
Сае; что он делает все это всецело ради искренних забот обо мне, я и сам
хорошо понимал. Да и в самом деле, со времени землетрясения прошло уже
больше года, и еще до того, как директор затронул со мной эту тему, не раз
случалось, что тот или другой, заводя со мной такой разговор, потихоньку
выведывал мое отношение к этому делу. Однако когда со мной заговорил
директор, то, к моему удивлению, оказалось, что за меня прочат вторую дочь
господина Н., в доме которого сэнсэй сейчас живет; с ее старшим братом,
учеником четвертого класса начальной школы, я в то время иногда занимался
у них на дому. Разумеется, я сразу же отказался: во-первых, между мной,
учителем, и семьей богача Н. существовала явная разница в общественном
положении; кроме того, мне казалось малоприятным, если в силу моего
положения домашнего учителя на меня до свадьбы по каким-нибудь поводам
падут необоснованные подозрения. В то же время за моим нежеланием стояло
другое: призрачная, как хвост кометы, меня обволакивала тень Сае, которую
я сам убил и о которой, по поговорке "с глаз долой - из сердца вон", думал
уже не с такой печалью, как раньше.
Однако директор, достаточно уяснив себе мое настроение, стал меня
настойчиво уговаривать, приводя всевозможные доводы, - что человеку в моем
возрасте трудно продолжать жить холостяком, что предполагаемый брак
составляет предмет горячих желаний самой невесты, что, поскольку директор
сам охотно возьмет на себя обязанности свата, никаких дурных толков не
подымется, а кроме того, что давно лелеемое мною желание поехать учиться в
Токио после заключения брака осуществить будет гораздо легче. Слыша такие
разговоры, я уже не считал возможным отказываться наотрез. К тому же
девушка слыла красавицей, да и, как ни стыдно признаться, меня прельщало
богатство семьи Н.; и когда, поощряемый директором, я стал ходить туда
чаще, то начал понемногу сдаваться и говорил то: "Я серьезно обдумываю",
то: "После Нового года". И в начале лета следующего, двадцать шестого года
Мэйдзи наконец положено было осенью сыграть свадьбу.
И вот с тех пор, как дело было решено, у меня почему-то стало тяжело на
душе, настолько тяжело, что я, к моему собственному удивлению, потерял
всякий интерес к работе. Придя в школу, я садился в учительской за стол и
нередко, рассеянно погрузившись в мысли, пропускал мимо ушей даже стук
колотушек, возвещавших начало занятий. И все же что именно лежало у меня
на душе, я и сам не мог ясно определить. У меня только было неприятное
ощущение, будто зубчатые колесики в моем мозгу перестали цепляться друг за
друга, и вот за этими не цепляющимися друг за друга колесиками притаилась
какая-то непостижимая для моего сознания тайна.
Так тянулось, должно быть, месяца два. И вот во время летних каникул,
как-то раз под вечер прогуливаясь по городу, я остановился рассмотреть
новинки на прилавке у входа в книжный магазин позади местного храма