"Василий Аксенов. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках" - читать интересную книгу автора

воспринимаю стихи в декламации авторов. Слышу только музыку, тащусь вслед за
ритмом и рифмой и очень редко улавливаю смысл. Особенно это относится к
стихам Нэлки. Так и тогда было: все повскакали, орали восторги, и я вместе
со всеми орал восторг. И вдруг меня обожгло, я понял, что она прочла в одном
стихе не совсем ту версию, что была напечатана в "Юности". Вот как звучала
последняя строфа:

Ну, вот и все, да не разбудит власть
Вас, беззащитных, среди мрачной ночи;
К предательству таинственная страсть,
Друзья мои, туманит ваши очи.

Мне иногда кажется, что призрак предательства за ней, а стало быть, и
за всеми, волочится еще со времен Бориса.
Ты, конечно, знаешь, что я в декабре 62-го ездил по Японии с маленькой
делегацией: Валдис Луке, старый поэт из Риги, переводчица Ирина Львовна
Иоффе, которая, между прочим, сидела в одном лагере с моей мамой, и я.
Однажды в Киото я весь вечер таскался по городу с двумя новыми друзьями,
переводчиками наших опусов, Хироси Камура, то есть Сережей, как он обычно
представлялся русским, и Такуя Егава, то есть Женей. Киото - это
средневековый город с разными чайными домиками, гейшами, а также с уличными
гадальщиками. На одной темной улице эти гадальщики, в основном старики
сидели вдоль стен на своих шатких стульчиках. Рядом с каждым на не менее
шатком столике трепетала свечка. Сережа и Женя предложили мне погадать у
одного старика. Тот взял мою руку и повернул ладонью вверх...
При этих словах Роберт встал со скамьи и как-то неестественно зевнул:
- Слушая, старик, на ночь глядя не надо бы о ворожбе. Пошли спать.
Оставив недопитой банку "Билэ мицне", они медленно пошли в сторону
жилых строений Дома творчества. Бурный день завершился. Издалека еще
доносилась песня какой-то подгулявшей компании "По обычаю старорусскому и по
новому, петербуржскому, мы не можем жить без шампанского", но в аллеях парка
было настолько тихо, что слышны были коготки перебегающих гравийные дорожки
ежиков. Возле 19-го корпуса, в котором жил Ваксон, Роберт приостановился.
- Что касается Нэлкиных стихов, Вакса, ты же ее знаешь: сегодня она
читает один вариант, завтра другой. На самом деле никаких предательств не
было и не предвидится. Вокруг нас вполне достойные ребята, да что там,
просто классные талантливые парни, включая девочек. Прежние времена не
вернутся, поверь мне.
Ваксону хотелось поскорей закончить этот разговор. Он хлопнул Роберта
по плечу:
- Спок-ночь, старик. Что касается "закаменелой нежности", я бы с
удовольствием проверил ее с ней в постели.
Роберт, стараясь не расхохотаться в полный голос, фыркнул в ладонь.
- Да, так чем там все это кончилось в Киото?
Ваксон вспомнил, как гадальщик держал его ладонь рядом со своей свечой
и водил над ней каким-то стеклышком. "Сережа" и "Женя" переводили на русский
бормотания старика. Ему кажется, что ты писатель. Ваксон расхохотался. Вы
все придумываете; как я могу проверить? Теперь расхохотались оба японца.
Клянемся, что не выдумываем. Теперь он говорит, что видит, как ты со своими
друзьями идете ночью по тропе в лесу. И лунные цветы "хаши" трепещут на