"Питер Акройд. Лондонские сочинители " - читать интересную книгу автора

листьями. На углу, вцепившись в ручку водоразборной колонки, стояла
закутанная в огромную шаль старуха.
- Что значит - очень уж глубоко? - спросила Мэри, задетая невзначай
брошенным замечанием брата. Какая неделикатность!.. А ведь она всегда свято
верила в его тонкую натуру, видя в ней опору своего собственного
существования.
- Видишь ли, Мэри, в некоторых предметах и людях глубины не бывает
вообще. К таким принадлежит и Оньонз.
Раздосадованный собственным вероломством по отношению к приятелю,
Чарльз поспешил сменить тему:
- Отчего мне по воскресеньям тошно? Это же выходной день. Но кругом так
пусто и тоскливо. Я лишаюсь всяких жизненных сил. Голова не работает.
Чарльз вскочил со стула и подошел к сидящей у окна сестре.
- И оживает все только в сумерки, но тогда уже слишком поздно... А
сейчас я пойду к себе и займусь Стерном.[8]
Такой поворот не был для Мэри неожиданностью. Про себя она называла это
"остаться без Чарльза", обозначая этим выражением заполнявшее ее ощущение
утраты, разочарования и неясного страха. Но она не чувствовала себя всеми
покинутой. Ведь она почти никогда не бывала в доме одна.
А вот и родители. Услышав, как мать отпирает ключом дверь, Мэри
невольно выпрямила и без того прямую спину, словно готовясь отразить удар.
Мистер Лэм уже вытирает ноги о соломенный коврик у входной двери, а миссис
Лэм велит Тиззи, служанке, сгрести и убрать опавшую листву. Чарльз же тем
временем поглубже устраивается в кресле, берет в руки томик Стерна и
совершенно отрешается от происходящего в доме. Мэри опять поворачивается к
окну. С минуты на минуту войдут родители. Она готова снова стать дочерью.
- Посиди с отцом, Мэри, а я сделаю ему, бедняжке, гоголь-моголь с
ромом. Похоже, он простыл.
Отец засмеялся и замотал головой.
- Что вы хотите сказать, мистер Лэм? - спросила жена.
Тот уставился на ее ноги.
- Вы совершенно правы. Я забыла снять башмаки. Уверена, вы все
подмечаете.
- Сними их, - произнес он. И снова рассмеялся.


* * *

Мэри Лэм не без любопытства наблюдала за тем, как дряхлеет отец. В свое
время он был коммерсантом, умелым и решительным. Делами руководил так, будто
вел войну с незримым врагом, и вечером возвращался на Лейстолл-стрит с видом
победителя. Но однажды он пришел домой с выпученными глазами, в которых
читался ужас, и произнес только одну фразу: "Не знаю, где я сегодня был". С
того вечера в нем начались малозаметные, но неуклонные перемены. Прежде он
был Мэри отцом, потом - другом, а в конце концов стал ее малым дитятей.
Чарльз Лэм, казалось, не замечал тягостных перемен в отце, всячески
избегал его общества и каких-либо разговоров о его умственном угасании.
Когда Мэри заводила речь о "папе", брат терпеливо выслушивал ее, но
неизменно отмалчивался. Обсуждать эту тему он не мог.