"Уилл Айткен. Наглядные пособия " - читать интересную книгу автора

предавались бесконечному занятию - выравнивали ряды книг. Мы повсюду -
елозим на коленях по влажному кафельному полу, собираем книги в бумажных
обложках, промакиваем их прелестными кружевными платочками, и все мы вопим:
"СумимасэнР Сумимасэн!", что по-японски означает: "Мне бесконечно жаль, что
вы такая жопа неуклюжая".
Сто раз раскланявшись, поулыбавшись и пожелав всем всего хорошего,
наконец-то выбираюсь из магазина английской книги, покупаю коробку суши "на
вынос" и двухлитровый мини-бочонок "Саппоро" и бреду домой под затихающим
дождем. То-то славно будет почитать, не так ли?
Читать, сидя прямо на плоской, набитой шарикоподшипниками подушке,
абсолютно невозможно. Составляю подушки вместе двумя пирамидами по две штуки
в каждой и пытаюсь улечься так, чтобы локоть опирался на одну пирамиду,
бедро - на другую, а книга покоилась на татами; вот только подушки
разъезжаются во все стороны на вонючих скользких циновках. Прислоняю две
подушки к стене, усаживаюсь на оставшиеся две. Очень скоро выезжаю на
заднице прямо на середину комнаты, уткнувшись подбородком в Патрицию
Хай-смит**. В ярости вытаскиваю футон из шкафа, ГДЕ ЕМУ, БУДЬ ОН ПРОКЛЯТ,
ПОЛАГАЕТСЯ НАХОДИТЬСЯ В ТЕЧЕНИЕ ДНЯ, сворачиваю его в некое подобие валика и
кладу поверх подушек, так, чтобы устроиться на них полулежа, облокотившись
на футон. Но стоит мне принять эту не самую неудобную позу, как в дверь
стучится горничная со свежими кухонными полотенцами - нюхом чует, ежели я,
не дай Боже, пытаюсь нарушить японские обычаи в уединении своей комнаты, -
при том, что, поскольку я не готовлю, мне и со старыми полотенцами неплохо.
Аригато, сучонка. Швыряю "Сладкий недуг" на пол. Лучше бросить вызов
тайфуну, чем проторчать лишнюю минуту в "Клубничном коржике".
* Извините! (яп.)
** Хайсмит Патриция (1921-1995) - американская романистка, автор
популярных детективов.
Будь я на сорок фунтов полегче и на восемь дюймов покороче, то, крепко
зажмурив голубые глаза и выкрасив вьющиеся рыжие волосы в иссиня-черный
цвет, издалека и под дождем я бы, пожалуй, и сошла за японку, что плывет
себе под живописным бумажным зонтиком (знаете, сколько здесь дерут за
"Книрпсы"*?), надвинув его чуть не на самые глаза. Каменная лестница -
плоские ступени поросли мягким мхом - зигзагом поднимается вверх по склону
горы, на каждой площадке - крохотные деревянные часовенки или каменные
фонарики. Останавливаюсь у одной из часовен, бросаю монетку в сто иен в
открытую коробку из-под рыболовных снастей, беру ароматическую палочку,
укрепляю ее под низким свесом крыши и зажигаю, воспользовавшись положенным
тут же синим спичечным коробком с изображением горы Фудзи на крышке. Во всей
моей исполинской туше религиозности ни искры, но мне всегда жуть как
нравилось поджигать что-нибудь.
А лестница уводит все выше. Узкая грунтовая тропка отходит в сторону и
теряется в подлеске за пагодой. Высокая желтая трава щекочет лодыжки,
влажные листья стряхивают дождевые капли мне на рубашку, мокрая ткань
начинает просвечивать. Впереди на дороге - какая-то дохлая тварь. Ну, не
совсем дохлая - еще дышит, подрагивающие бока залиты кровью, под обрубленным
хвостом - горка дерьма, обгадилась от страха. Забавно, в Японии крысу
встретить как-то не ждешь. А эта - ух, хороша, серебристо-черная, и
судорожно подергивается. Обшариваю кусты в поисках подходящей палки, кладу
ее поперек крысиной шеи, встаю на оба конца сразу. Бока опадают насовсем -