"Михаил Ахманов. Слово в защиту Филипа Фармера" - читать интересную книгу автора

Нелепостей же у Смита хватает. К примеру, выборы президента страны
могут происходить в здании аэропорта; беглецы, которым сам Бог велел рвать
когти с враждебной планеты, задерживаются там ради схватки с чудовищем;
космические десантники рубят противников в капусту топорами, а благородные
ленсмены походя уничтожают миллионы разумных существ (конечно, неисправимых
плохишей, которые сплошь и рядом торгуют наркотиками). По мере возможности
мы старались сгладить, отсечь, переписать такие эпизоды, сохранив и усилив
лучшие стороны творений Смита - их динамизм, юмор, героическую патетику.
Что касается первого тома, который понравился читательнице из
Смоленска, то я должен признаться, что у "Дока" Смита нет и никогда не было
романа "Кровавое око Сарпедиона". Эта вещь является результатом объединения
двух его новелл, "Тедрик" и "Лорд Тедрик", и дописки ряда промежуточных
эпизодов, связавших их в единое целое. В своем роде "Кровавое око" -
экстраполяция "Дока" Смита тридцатых-сороковых годов в наше время с целью
представить его нашим читателям в максимально выигрышном виде.
Несколько слов о романах Пернского цикла Энн Маккефри ("Полет дракона",
"Странствия дракона", "Белый дракон", "Отщепенцы Перна", трилогия об
арфистке Менолли и прочее). Здесь переделок было меньше, однако в дословном
переводе Маккефри на русский явно "не шла": вместо героической саги
получалось некое розовое сентиментальное занудство, чтение которого могло
исторгнуть слезы разве что у двенадцатилетней школьницы. Мы приложили много
сил, чтобы выправить эту ситуацию, и я думаю, что наши читатели
познакомились с творчеством Энн Маккефри не в самом худшем варианте.
Большая часть романов Пернского сериала относится к постконвенции, и
издательские права на них не были приобретены. Тут возникает любопытная
моральная проблема, разрешить которую в силах только сам автор произведения.
Итак, что он, автор, предпочитает: предстать перед миллионами российских
любителей фантастики в пристойном, но незаконном переводе, или продать право
первородства за несколько тысяч долларов, почти со стопроцентной гарантией,
что зубастые утробы будут откусывать повисшие головы? Короче говоря, деньги
или слава? Понятно, что зарубежный автор желает скосить на российских нивах
и то, и другое, но полного счастья, увы, не бывает.
Да, мы, переводчики, поспешили с романами Энн Маккефри, защищая не
кошелек ее, но честь; и теперь ее благородные драконы парят над Москвой и
Петербургом, не проштемпелеванные печатью в контракте, но и не подвергнутые
поруганию, выпавшему на долю героев Фармера, Фостера и прочих. Что же лучше?

АВТОР. Последний год я почти не занимаюсь переводами; пишу оригинальные
романы о некой героической личности по имени Ричард Блейд, выдуманной
Джеффри Лордом (псевдоним малоизвестного американского автора Лайла Ингела).
Этот персонаж, несмотря на его тягу к силовым методам разрешения конфликтов,
мне дорог; если у читателей и "Книжного обозрения" проявится интерес к
подобного рода развлекательной литературе, мы еще о нем поговорим.
Но сейчас мне хотелось бы остановиться на одном моменте, связанном с
переводческо-писательской "кухней". Нередко процесс перевода является
форменным сражением, причем не с текстом, а с тем, кто его создал, с автором
оригинала. Человек пишущий наиболее полно раскрывается в своих творениях; из
них можно понять его эмоциональный настрой, мировоззрение, оценить уровень
интеллекта и сферу интересов. Он незримо присутствует за кадром, и
переводчик - тоже человек, со своими понятиями о том, что такое хорошо и что