"Михаил Ахманов. Ассирийские танки у врат Мемфиса" - читать интересную книгу автора

И что потом?
Люди шли за мной безропотно, но я понимал: каждый терзается сомнениями,
каждый спрашивает - куда? Куда и зачем? Куда ведет нас чезу? К Реке, в
черные лапы маджаев?[21] На новое судилище в Мемфис, где, взвесив наши
подвиги, каждого одарят бляхой Аписа с рогами и подвесками? Или мы идем на
запад, в Страну Мертвых?..[22] Все мои люди, роме и ливийцы, иудеи и выходцы
из Сирии, знали, что жизнь в Та-Кем сосредоточена у Реки, что в нашей стране
есть только два направления - юг и север. Значит, у Хапи мы повернем, но
опять же - куда?.. На севере - Дельта, забитая войсками, и рядом с нею -
Синай, поле битвы фараона и ассирийского царя; на юге - Верхние Земли,
крепости между Первым и Вторым порогами, а за ними - рудники, непроходимые
леса и дикие кушиты... Ни тут, ни там нас не ждали; всюду мы были беглым
людом, ускользнувшим от правосудия Джо-Джо. Ибо закон фараона хоть и строг,
но справедлив!
Будто подслушав мои мысли, попугай на плече Хайла завопил:
- Фарраон стррог, стррог!..
Хайло взял птицу в доме Саанахта, а когда я поинтересовался, для чего,
отвел взгляд, как нашкодивший ученик писца. Наверное, не водились в его
краях такие говорящие птицы в ярком зеленом оперении... Иапет был
прагматичнее: покосился на попугая и буркнул: сгодится при случае в котел.
В темной пустыне, под темным небом и скудным светом луны, мы торили
путь на запад, словно вереница расставшихся с телами душ. Шуршал песок,
скрипели камни, лязгало оружие, и временами к этим звукам добавлялся
тоскливый рев осла. Верблюды шагали молча, пересекая пустыню в торжественном
спокойствии, как делали это не раз; для них что двадцать сехенов, что
двести - все было едино. Они не терзались раздумьями, куда повернуть у Реки,
на север или на юг.
Должно быть, сумрак, тишина и беспредельность пустынных пространств с
висевшим над ними глазом Тота[23] навевали мрачные мысли. Я это чувствовал -
и, вероятно, не только я, но и другие офицеры. Кто-то затянул боевой гимн:
"Это войско вернулось с удачей - оно взрыло страну Хериуша"[24] - кто-то
пустился в воспоминания, раздался хриплый смех, потом - голос Рени, того
самого, что утопил в Иордане свою машину. Он пел древнюю песню колесничих,
бесконечную, как заросли тростника на речном берегу. Начиналась она
пристойно, но за первым куплетом шла похабщина - правда, выдержанная в
горделивом и славном духе Та-Кем:

Колесница из Мемфиса
Наша гордость и краса,
Боевая колесница
Все четыре колеса.

Ты лети, лети как птица,
Чтобы встретившись с тобой,
Ассириец и ливиец
Поливал песок мочой.

Чтобы хетты и кушиты
Стали кучами дерьма
Под стопою фараона