"Михаил Ахманов. Ассирийские танки у врат Мемфиса" - читать интересную книгу автора

богах, но существует нечто, объединяющее нас в два больших сообщества. Мы,
люди Черной Земли, - созидатели, и свидетельство тому наши города и храмы,
наши поля, каналы и пирамиды. В привычке созидать греки, римляне,
карфагеняне схожи с нами, а вот ассиры, кушиты, ливийцы и северные варвары -
разрушители. Увидят чужое святилище - нужно поджечь, захватят город - нужно
разграбить и снести с лица земли... Чем не угодил кувшин Хайлу?.. Выпил
пиво, и оставь его в покое... Однако - бац! - и о стену!
Я вышел из казармы. Заря уже угасла, и солнечный диск всплыл на палец
над зеленым восточным берегом. По Реке скользили первые лодки рыбаков. К
западу, в бескрайней пустынной дали, маячили барханы, разрезанные
ослепительно белой полосой дороги. Ближе к нам возносились вершины огромных
пирамид, хранивших прах великих фараонов древности - Снофру, Хуфу, Хафры и
Менкаура.[39] Усыпальницы помельче и изваяние сфинкса затерялись у их
подножий.
Мы были готовы выступать: припасы собраны, бурдюки наполнены, бойцы
построены. Руа и двое убитых солдат лежали на носилках - их полагалось с
почестями предать земле, но не здесь, на берегу Реки, а в сухом песке
пустыни. Стоявший у казармы грузовоз привлек мое внимание. Я подумал, что
коли есть машина, а к ней - дорога и горючее, то почему бы не использовать
такую божескую милость. Тем более что водитель у нас тоже имелся - Рени,
утопивший свой танк в иорданских водах.
Я спросил его, исправен ли грузовоз. Машина была в порядке.
- Возьми десяток немху и поезжай по дороге, - распорядился я. - Надо
выяснить, куда она ведет. Возможно, к оазису Нефер. Если так, ты доберешься
до него и сможешь вернуться к нам раньше полудня.
Рени в восторге закатил глаза - должно быть, стосковался по рулю и
педалям. Названные им бойцы полезли в кузов, на крыше кабины установили
пулемет, подняли ящик с патронами и бурдюки с водой. Потом зафырчал мотор,
Рени гикнул от избытка чувств, и мне подумалось, что он совсем еще
мальчишка - вряд ли видел двадцать Разливов. Слишком молод для
офицера-знаменосца... Вероятно, чин ему дали в силу традиции - на
бронеходных колесницах и в воздушных войсках служили не сыновья ткачей, а
парни поблагороднее. Знали бы родичи Рени, чем завершилась его служба!
Может, знали да помалкивали про лагерь 3/118, гнусную нашу яму... Как
говорится, своя кожа ближе к костям.
Рени запел. Голос его был звонок, и петь он любил - только не
божественные гимны и не любовную чушь, которой услаждают слух красавиц, а
боевые песни, что сочиняют в особом отделе Дома Войны.

Над пустыней ветер веет жаркий,
Край суровый тишиной объят.
У барханов встали наши танки,
На песках, что в Сирии лежат...

Грузовоз помчался по дороге. Из облака пыли, поднятой гусеницами,
донеслось:

В эту ночь решили ассирийцы
Перейти границу у реки...