"Анатолий Афанасьев. Командировка (Роман)" - читать интересную книгу автора

вывернуться наизнанку, - и это стало вроде навязчивой идеи. Я чувствовал,
что могу не успеть, а потом и случая не представится. О себе говорить с
любимым существом - великое наслаждение, так долго я молчал, все годы, как
мама умерла.
Пробовал я, но то ли одичал в одиночестве, то ли глупел слишком в ее
обществе - получалась чушь, позерство, обычное вранье, от которого на
зубах оставался тошнотворный привкус жженой тряпки. В глубине души я
подозревал, что уже никогда не сумею быть искренним, что-то сломалось,
оборвалось, - не ее и не моя тут вина. Существовала некая стена, которую я
сам многие годы упорно возводил, кирпичик за кирпичиком, лишь бы оградить
ею хрустальное собственное "я", слишком хрупкое, чтобы подвергать его
опасности соприкосновения с грубым внешним миром. Так Кащей прятал свою
душу в яйце, яйцо в голубе, а голубя в кованом ящике на высоком дереве на
краю света. Прочная получилась у меня стена, на совесть потрудился, не
только посторонние не могли сквозь нее проникнуть, я и сам ее не мог
перешагнуть.
То, что я свято берег в себе, чем гордился - духовная независимость,
чистая жажда добра, - оказалось наглухо замурованным и полузадушенным.
Любовь сделала меня зрячим, но стену не разрушила. Ясно осознанная немота
души мучила меня, жгла изнутри; привычный строй речи, мишура привычных
мыслей, пошлые дохлые слова, какими мы обменивались с Наташей, утомляли,
как черная бессмысленная работа. Постепенно я стал более обычного зол,
раздражителен и нетерпим. Наташа все сносила, как богиня, сознающая свое
бессмертие; она была выше суеты наших внутренних неумолимых барабанщиков.
На самые дурные мои вопросы, касающиеся, например, ее интимных отношений с
Николаем Петровичем, она попросту не отвечала, но иногда глубина ее
спокойных глаз наливалась подозрительной влагой, что доставляло мне
сатанинское удовольствие.
У тебя когда отпуск, Наташа? - спросил я однажды.
- Наверное, в сентябре. Я хочу поехать в Сочи, не в сами Сочи, конечно,
там столпотворение, а южнее - все забываю название -в пансионат. У одной
моей подруги родственник директор пансионата. Ой, там чудесно, Витенька. Я
в прошлом году отдыхала. Па пляже - ни души, хоть голой купайся. По
вечерам...
- Наталья!
- Да, милый.
- Ты можешь помолчать минутку?.. С кем ты поедешь, с Николаем
Петровичем?
- Нет, с Леной. Я и в прошлом году с ней была.
И Люда брала с собой дочку. Знаешь...
- Наталья! Почему ты не едешь вместе с Николаем Петровичем?
Посмотрела с опаской - какую гадость я придумал. А я ничего не
придумал. Это был мирный вечер, один из редких. В такие вечера мы с ней
любили мечтать о совместных поездках, строили планы, в которые я не верил,
а она им радовалась.
- Что ты, Витя. Мы никогда вместе не отдыхаем.
Он ведь очень занятой человек.
- То-то ты ему и изменяешь.
- Я не изменяю.
- А со мной?