"Элизабет Адлер. Богатые наследуют (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

мало имела отношения к жизни Поппи, словно не она ее родила.
Прошлое размывалось под напором реальности настоящего, и, вместо того,
чтобы беспокоиться о себе, она беспокоилась о Нетте, прозябавшей на улицах
на резком зимнем ветру: жалкое подобие боа дерзко обернуто вокруг шеи,
изношенные ботинки пропускали воду и слякоть.
- Нетта, - говорила она встревоженное, - наверняка есть что-то, что
тебе больше подходит, чем это.
- Наверняка, - отвечала Нетта с озорной усмешкой. - Миллионер, который
только и ждет момента, чтобы свести меня с ума.
И она тащила Поппи в кафе выпить бренди и горячего бульона и
взбодриться, а еще - чтобы убежать от холода, который выстудил их жалкую
неотапливаемую комнату. Бывали ночи, когда даже Нетта не могла заставить
себя выйти на улицу, и вместе с бедным замерзшим Лючи, оказавшимся так
далеко от своих жарких джунглей, они с Поппи прижимались друг к другу,
пытаясь согреться, и нашептывали друг другу истории из своей прошлой жизни.
И никогда не говорили о будущем. Даже не упоминали о нем.
Нетта ошиблась насчет Жанны, девушки из мансарды. Она не умерла той
зимой. Каким-то чудом она еще цеплялась за жизнь, надрывно кашляя кровью, но
с храброй улыбкой выползая на улицу. Но к январю она слишком ослабела, чтобы
взбираться по ступенькам, и уже лежала в постели, глядя молча вверх на
клочок неба, который был виден через маленькое окно высоко на стене, и
улыбаясь девушкам, приходившим подбодрить ее. Они приносили одеяла из своих
комнат, чтобы хоть как-то согреть ее, и кастрюльки с горячим супом из кафе,
надеясь возбудить в ней аппетит, и баночки патентованных лекарств, купленные
на скудные гроши - ведь доктор сказал, что эти лекарства могут ей помочь; и
приносили белладонну, чтобы облегчить ее боль.
По ночам Поппи часто сидела у постели Жанны, читая ей книжки, взятые из
стопок Нетты, или просто болтала с ней. Жанна была слишком слаба и отвечала
только шепотом из боязни приступа кашля и пугающих кровотечений, но она
смотрела на Поппи с такой благодарностью и привязанностью, что Поппи не
выдерживала и отворачивалась, чтобы Жанна не увидела скорбь в ее глазах.
Лючи сновал туда-сюда по своей деревянной жердочке, сделанной из старой
ручки от метлы, наклоняя головку набок и поглядывая на девушек с
любопытством. Он подрастал, становился больше и сильнее, а когда он
расправлял крылья, распушив красивые изумрудные и алые перья, чтобы
согреться в выстуженной комнате, глаза Жанны искрились от восторга - и от
лихорадки.
- Поппи, - хрипло выговаривал Лючи, - Поппи cara,* Поппи cherie,**
Поппи дорогая...
______________
* Дорогая (ит.).
** Дорогая (франц.).

И вопреки себе Жанна смеялась, и это снова вызывало кашель и кровь...
Когда в комнате становилось слишком холодно, Лючи забирался к Поппи под
шаль, и, ощущая прижавшееся к ней маленькое тельце птички, Поппи чувствовала
себя не такой одинокой.
По-весеннему весело сиявшее в ярко-голубом небе солнце в окне в первое
ясное утро апреля было последним, что Жанна видела в своей жизни, прежде чем
закрыла глаза и с легчайшим из вздохов умерла.