"Георгий Адамович. Письма Ирине Одоевцевой (1958-1965) " - читать интересную книгу автора

американец? Я считаю, что стишок "Памяти Ирины Яссен", этот или другой, для
неотразимости действия должен быть напечатан [60], до конца, от Гумилева до
Hyeres.[65]. Его сообща и анонимно исправили, и только тогда оно получило
верный смысл: lе style c"est de l'homme.[66] У Бюффона
В Фонд [70] я напишу непременно, но и Вы написали бы Полякову, описав
свое положение. Прямая просьба лучше, больше действует. Но я напишу тоже.
Deux mots[72] лекцию о Пастернаке и уже два раза отлынивал. Но я еще не
прочел всего "Живаго" [74] , которого должен как можно скорей кончить. Но
мне не хочется опять надувать Покровского (хотя он до сих пор молчит), и
нужна приличная причина. Только скажите ему это sans appuyer [75], так,
между прочим. Если он желает, я прочту ему в июне. "Н<овый> Ж<урнал>" я еще
не получил. До свидания, cherie. Заведите роман с Туроверовым [76], он лучше
других, хотя дубинист. Где же Вы теперь ночуете, если бываете поздно в
Париже? И вообще, что и как?
Ваш Г.А.


10

Manchester 13
8/V-<19>59
Telephone: Ardwick 2681
Chere amie Madame
Получил сейчас Ваше письмо. Что с Вами, т. е. в смысле нездоровья?
Сердце, по ночам трепыхающееся, это ничего - "невроз". Первый признак
больного сердца - трудно дышать, я это выучил от всех докторов. И вообще, я
как-то "не вижу" Вас больной. Вы мне писали об этом и до Пасхи, а я Вас
нашел цветущей. "Что ты делала? Цвела". Вот и Вы. Значит, будем надеяться,
что пустяки.
То, что Вы пишете об Ульянове [77], меня ничуть не удивило. Оттого я
дал себе зарок ни в каких склоках не участвовать, ни в какой форме. Сейчас
же поднимается столько мерзости и злобы, что становится тошно. Всем "о душе"
пора подумать, а вместо этого вся эта чушь. Это действительно "разложение
эмиграции", старческое ее состояние, как в домах, где старички все ругаются.
Я это почувство вал даже, когда мы сидели в cafe на rue Vaugirard: какая-то
скрытая, но готовая прорваться пена злобы и всего прочего. А надо, как
советовал Блок, "тихо жить и тихо думать". И есть о чем. Вот я любил за это
Алданова [79]: "он о вас сказал то-то...". Chere madame, не путайтесь в эти
дела и споры, - или иначе, без личностей. У Вас был в статье [81], будто
римский папа. Это должны другие о человеке думать, но не он сам. "Сомнение в
себе - начало мудрости" [84], и надо или быть зверем (или червяком), или
понять, что дожить жизнь надо иначе. Кстати, что все-таки о Вас написал
Ульянов? Он резок и по статьям тайно-хамоват, т. е. из тех, которых только
"тронь-тронь, так увидишь". Я его лично, впрочем, не знаю.
Voila. Не примите за наставление, а если и наставление, то из желания
добра и по праву старости. Вот, Вы чем-то были как будто недовольны (мной) в
последний приезд. М<ожет> б<ыть>, и были поводы, но чушь, вроде завтрака у
<Микея?>. Но могу себя процитировать: "но я Вам обещаю - никогда" [87], а у
Вас есть и очень много другого. Целую ручки и штучки, шлю самые дружеские
уверения и чувства.