"Георгий Адамович. Василий Алексеевич Маклаков (Политик, юрист, человек) " - читать интересную книгу автора

Маклаков заранее возражает тем, кто склонен был бы приписать ему подражание
политичес ким мыслителям восемнадцатого века, сочинявшим конституции", но
такое сопоставление напрашивается само собой: во всяком случае, имя автора
"Духа законов" вспоминается при чтении не раз. Но труд Монтескье имел
огромный резонанс, огромное значение в развитии европейской
гражданственности. Маклаков, разумеется, не рассчитывал и на десятую, даже
на сотую долю такого действия, однако с большой тщательностью выработал
программу управления государством, которое, по его убеждению, оказалось бы
наиболее справедливым. Откликов в русской печати было между тем крайне мало.
До иностранцев соображения Маклакова не дошли, и Василий Алексеевич мог это
предвидеть. С каким же расчетом он свою статью писал или свой предыдущий
трехчасовый доклад составлял - не для того же только, чтобы в узком, тесном
кружке людей, подобными вопросами интересующихся, но лишенных возможности в
жизни современных государств что-либо изменить, возникла более или менее
оживленная беседа, обычный "обмен мнений", ни к чему не обязывающий и никуда
не ведущий? Не было ли у него предположения, что когда-нибудь его мысли
будут использованы в России, могут, пусть и со всякими поправками и
дополнениями, лечь в фундамент будущего русского государства, которое едва
ли пожелает стать всего лишь запоздалым слепком с западных демократий в их
теперешнем состоянии? По всей вероятности, такие надежды не были ему совсем
чужды. Слишком много в "Еретических мыслях" умственной настойчивости и
убеждения, чтобы принять их за "взгляд и нечто" без расчета на практические
выводы, хотя бы и отдаленные. Отношение к ним Маклакова было, по-видимому,
схоже с тем, как отнесся он к думскому Наказу, составленному им в России:
"...когда-нибудь пригодится, не теперь, так через пятьдесят или сто лет!"
Как знать, может быть, в своих надеждах он и был прав.
Мысли свои Маклаков называл "еретическими" потому, что выразил сомнение
в двух основных догматах демократического символа веры: в верховенстве
народного представительства и в правах большинства.
Несомненно, именно возвеличение большинства представлялось ему самым
тяжким грехом современных демократий, источником всех бед и
несправедливостей. К этой теме он вернулся в конце своих последних
"Воспоминаний", несколько по-другому, но с не меньшей страстностью ее
развив.
Слабая сторона демократического образа правления - вопрос, в сущности,
технический, и Маклаков его разбирает именно как техник, как теоретик. Но в
вопросе о большинстве он поднимается над соображениями практическими и в
обличительном пылу утверждает, например, что даже "одним человеком нельзя
пожертвовать для спасения мира": как не вспомнить тут Ивана Карамазова!
Решение по большинству голосов, этот "незыблемый демократический догмат",
будто бы оправдывает все, что большинству угодно, но "ни пользы, ни добра,
ни правоты" оно не обеспечивает.
В демократиях управление государством свелось на деле к борьбе за
большинство. Необходимо восстановить истинное назначение народного
представительства, которое отнюдь не в том, чтобы управлять. Каждый
отдельный депутат представляет лишь своих избирателей, а утверждение, будто
все вместе они представляют государство,- фикция и нелепость: будь это так,
между депутатами не было бы вечных раздоров. При правильно понятом
законодательном назначении парламента в нем должны бы оказаться представлены
все социальные классы, все профессии. Разумеется, из-за различия интересов