"Георгий Адамович. Василий Алексеевич Маклаков (Политик, юрист, человек) " - читать интересную книгу автора

о связи первоначального коммунистического социального идеала с идеалом
христианским (или о непроходимой пропасти между ними), доказывает, как, по
существу, противоречив и сложен этот вопрос, сколько в нем "за" и "против"
материала для углубленных размышлений.
С нацизмом, наоборот, все просто, как дважды два: в нем ничего не было
искажено, мы его видели в его истинных, пусть и незавершенных, формах, и
если бы Гитлер довел свой "идеал" до полного осуществления, то весь мир
превратился бы в одну огромную казарму, все евреи оказались бы сожжены в
печках, все славяне обращены в безгласное и мало-помалу безграмотное
рабство, все христианские церкви закрыты и обожествлен был бы некий
"белокурый зверь", полный беспредельного презрения ко всему, что было
создано, придумано и выстрадано человечеством до него. Ведь именно в этом
разница - и как этого было не почувствовать!
Не знаю точно, верил ли Маклаков в близкое перерождение коммунизма,
вполне возможно, что были у него по этому поводу сильнейшие сомнения, однако
оплаченная миллионом русских жизней победа над Гитлером, естественно,
вызвала у него реакцию, в которой увлечения оказалось больше, чем расчета и
осторожной проверки. У всех во Франции было тогда чувство, что мир спасен,
чувство, которое из "прекрасного далека" было принято за глупую радость по
поводу того, что изверг Сталин выиграл войну. Да и в самой России, по
многочисленным свидетельствам распространилась уверенность, что режим после
победы должен будет пойти на уступки, что народ в своих надеждах, после всех
принесенных им жертв, обманут быть не может и что армия окажется сильнее
партии. Да, все это было заблуждением. Визит к Богомолову был ошибкой. Но
бывают ошибки, которых избежать трудно, если только не жить наподобие улитки
в скорлупе, без риска и без порыва.
Свидание состоялось по приглашению Богомолова, впрочем не сразу
принятого. Были долгие сомнения, переговоры - или не идти? С чем идти, что
сказать? О содержании беседы с советским послом сохранились, насколько мне
известно, записи участников, и когда-нибудь они, надо надеяться, будут
опубликованы. Говорил больше всех сам Богомолов, человек необычайно
словоохотливый, но Маклакову и его друзьям удалось все же, в согласии с
заранее принятым решением, высказать несколько истин о террористическом
режиме, о причинах возникновения эмиграции и рассеять по этому поводу
иллюзии, которые у посла могли возникнуть. Богомолов заявил, что рад видеть
русских людей, у которых любовь к "больной матери" превозмогла политическую
вражду. Маклаков будто бы ответил, что мать свою он действительно любит, но
именно потому и предпочел бы видеть ее совсем здоровой.
Политического и социального "здоровья" он, впрочем, не находил вокруг
себя нигде. Отличия, по его диагнозу, ограничиваются глубиной и степенью
проникновения недуга в тот или иной государственный организм, но больны и
западные демократа; тоталитарные режимы порождены именно ими и не случайно
опасность теперь "поджидает их и справа, и слева".
Слова в кавычках взяты мною из "Еретических мыслей", помещенных в двух
книжках нью-йоркского "Нового журнала" (" 19 и 20 за 1948 г.). Статья эта
представляет собой переработку доклада "Парадоксы демократии", сделанного
Василием Алексеевичем несколькими годами раньше в закрытом собрании.
Статья интересна не только идейно, то есть по своему содержанию, но и
психологически. В самом деле, она должна была бы стать предметом очень
широкого обсуждения и по складу своему именно этому и предназначена.