"Георгий Адамович. Василий Алексеевич Маклаков (Политик, юрист, человек) " - читать интересную книгу автора

принципиальностью держался на первых порах, все явственнее теряла всякое
реальное содержание. Зато возрастало его значение как представителя,
помощника, заступника, ходатая, советника - сначала случайного, затем
постоянного и общепризнанного - тысяч и тысяч русских людей, которым чужая
страна дала приют, сама еще не решив, каковы их права и каковы обя занности.
Лишь в 1924 году, после признания Францией советского правительства,
был создан при участии Маклакова Эмигрантский комитет, внутренне
расколовшийся на две политические группы, правую и левую, но внешне
сохранивший единство. Этот комитет стал выдавать документы, то есть
удостоверения, свидетельства, справки, - все, что могло быть необходимо
людям, которые, случалось, бежали из России, не имея на руках ни паспорта,
ни метрики, ничего решительно. Документы еще не имели официально
признанного, бесспорного значения. Однако французское правительство указало
префектам, что их следует считать dignes de confiance, хотя и с внушительной
оговоркой: "под вашей личной ответственностью". Префектам рекомендовалось
доверие, но рекомендовалась и осмотрительность, (По-видимому, первая важная
для правового положения русских эмигрантов мера была принята при содействии
Коковцева, который был в дружеских отношениях с Пуанкаре и, как сам
указывает в своих мемуарах, никогда не встречал с его стороны отказа в
делах, эмиграции касающихся.)
Позднее в Женеве был создан и признан Лигой наций Международный комитет
частных организаций для выработки общего беженского статута. Явление
"беженства", прежде не существовавшее, становилось чем-то настолько
распространенным, а его естественная и безболезненная ликвидация настолько
проблематичной, что европейские государства сами были заинтересованы в
упорядочении или даже разрешении этого вопроса. Из русских организаций в
Женеве представлены были Земгор, Красный Крест, Союз инвалидов некоторые
другие. Заседаний было множество, обсуждение представленных проектов длилось
больше года, но из-за недоразумений и путаницы при голосовании принятым
оказался только некий "Arrangement", а не окончательный статут, как
предполагалось вначале. Маклаков лишь изредка приезжал в Женеву, но
женевские начинания он во Франции проверял на практике, а в письмах к
друзьям, в Комитете работавшим, указывал на степень желательности той или
иной из намеченных мер, разъяснял трудности, которые могут встретиться,
давал советы - словом, как человек, уже опытный в вопросе об отношениях
чужеземных правительств к эмигрантам, всячески содействовал тому, чтобы
статут оказался наиболее приемлемым [1].
Временный "арранжеман" был заменен через несколько лет международной
конвенцией, подписанной в 1933 году, но вошедшей в силу лишь в 1936 году.
После войны наплыв новых беженцев, установление новых границ и изменение
всей международной обстановки вызвали потребность в новой конвенции, которая
была утверждена в 1951 году и действует до сих пор. Однако французская
администрация в некоторых вопросах, касающихся довоенной русской эмиграции,
руководствуется по-прежнему Конвенцией 1933 года, более либеральной по духу.
Разумеется, в трудах по выработке правовых норм для людей, которые в
качестве непрошеных гостей могли в иных случаях стать жертвой произвола -
если и не правительственного, то чиновничьего,- Маклаков принимал участие
самое деятельное. Однако обстоятельный рассказ об этом не входит в мою
задачу и тоже - вместе с общей историей возникновения и первых лет
существования русской эмиграции - должен бы стать предметом особого очерка.