"Георгий Адамович. Дополнения к "Комментариям"" - читать интересную книгу автора

Георгий Адамович (1892-1972)

Дополнения к "Комментариям" (те части журнальных публикаций, которые
автор не включил в основной свод "Комментариев")
Послесловие

Дополнения к "Комментариям"

Комментарии .
Цех поэтов, 1923, кн.4 с.59-64

* * *

На одном из обычных диспутов, где никто никого не слушает и никто
никому не отвечает, В.Шкловский возмущался:
- Пушкин! Напрасно вы вспоминаете Пушкина!.. Пушкин не ваш... Пушкин
был прежде всего сорванец и пародист. Он был пугачом для "хранителей
традиций"...
В этом есть большая доля правды. Вспомним, что и Кузмин обозвал Пушкина
"добрым малым".
Но это одна из тех вещей, которые не следовало бы говорить громко в
"приличном обществе". Конечно, в Пушкине было немного "рубахи-парня", "души
нараспашку", одним словом, немного Сергея Городецкого, - но непонятно, как
можно этим восхищаться и это ставить в пример.
Неизменное обывательское сопоставление имен Пушкина и Лермонтова ведь
только тем и оправдано, что относительную свою художественную слабость
Лермонтов искупил своей средневековой, савонароловской напряженностью тона,
и каждый обыватель это почувствовал. Каждый гимназист это чувствует и
влюбляется в Лермонтова, со страхом и трепетом.
Лермонтов часто был пошл, - и скверно пошл, по-юнкерски и
по-кавалерийски. Но между "Сашкой" и "Ангелом" нет решительно никакой связи,
никаких промежуточных тонов. Разные люди писали их. Болотная муть "Сашки" не
заволакивает и не закрывает "неба полуночи".
У Пушкина же "Здорово, Юрьев, лейб-улан" как чуть слышное эхо нет-нет
да и почудится то здесь, то там.
Но надо ещё раз сказать: в лучших вещах Пушкина этого нет. Этого нет в
"Заклинании (О, если правда...)". Этого нет ни в "Полтаве", ни в
печально-прекрасной седьмой песне Онегина. Оттого мы его и вспоминаем.

* * *

Нельзя не прийти в уныние, разбираясь в наследстве, оставленном нам
прошлым веком. Романтизм, пройдя через безотчетно-восторженные мечтания
времен Руссо и Вертера, в 1830 году вдруг приобрёл голос и повадку среднего
парижского адвоката, с остроконечной бородкой, заботами о всеобщей
справедливости и принципиальным культом всего "grand". История была
благосклонна к адвокатам и дала им тему и тональность: в их памяти жила ещё
фигура человека со скрещенными на груди руками, l'Empereur.
Победа французского романтизма была быстрой и прочной. Потоки лишенных
стиля, блестяще-вялых стихов затопили мир. По небосклону торжественно