"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

старух могут называть-"девки", молодиц-"бабки": хоть горшком обзывай, только
в печь не сажай!
Полина проследила, куда и по какому делу мать уходит с утра. Ничего,
только собирает на пожарищах косточки, черепа сгоревших и складьь вает возле
печки. Как возле памятника. Прочитав молитву, переходит в следующий двор. И
так целый день. Полина стала приносить ей поесть, попить. Молча примет
черными от сажи руками, отрешенно, с пустыми глазами, поест, на вопросы не
отвечает. Полина тоже замолкнет, посидят рядышком, и Полина уходит. Терерь
идет к Францу. Он.обычно сидит у костра, хорошо, если занятие есть -
следить, испеклась ли картошка, а то не знает, куда себя девать, все время
ищет глазами Полину.
Полина и Франц теперь ночевать уходят в лес, хотя и недалеко. Чтобы,
если что, они первые* а- не их, заметили. Кроме них троих в деревне в живых
остались еще несколько курей, кошки, собаки. Сумерки уже не
пахнут коровьим калом. Но у живых, у каждого свое занятие, свои заботы.
Полина обнаружила, что собаки, которые не убежали в лес (встретишь и
пугаешься: волк!), тоже разыскивают куриные яйца, жрут их вместе со
скорлупой. А она сама взялась яйца собирать, чтобы "кормить семью" - мать,
Франца. Смешно вспоминать, но дед Пархимчик так объяснял ненависть немцев к
евреям: и те, и другие любят яйца, для всех не хватает. Как теперь у Полины
с собаками.
Так прожили неделю, вторую. Дни не занятые, долгие. Бродили по лесу,
белому от берез, заполненному весенним солнцем и птичьими голосами, не
сидеть же ha месте. В одно теплое майское утро случилось чудо. Или как это
назвать? Жизнь такая, что все время вслушиваешься. Ждешь звуков угрожающих.
А тут - какой-то шорох, крадущийся, как от бегущего по листьям мелкого
дождя. Но на небе ни хмуринки, и на деревьях листьев все еще нет. Тут Полина
ахнула: это же почки, листья березовые распускаются! Миллиарды одновременно,
одномоментные электрические за-рядики взрываются! Затеребила Франца:
слышишь?! Слышишь?! Он глянул на счастливую Полину, посмотрел вверх и -
молодец! - сразу понял, о чем это она.
- Wie bei einem Kommando! - и сам перевел: - Как по команде!
Самое удивительное: начинает казаться, что не только над головой
взрывающиеся почки - березовые бомбочки, - но и далекие-далекие слышишь,
звук сливается в общий электрический шорох.
И тут Полина и Франц нырнули на землю: как будто тела их пронзил визг
настоящей бомбы. Как стояли, так и упали, схватившись за руки, потащив друг
друга к земле: увидели среди деревьев людей, движение среди неподвижно-белых
берез. Зеленые мундиры - немцы! Франц панически зашарил рукой в кармане,
яростно пытается оторваться от Полины, откатиться в сторону: это он гранату
вытаскивает-Полина увидела черное яйцо и еще цепче впилась пальцами в его
рукав! Брось, брось, выбрось!

Неужто и впрямь есть что-то страшнее смерти? Да сколько угодно- в этой
жизни, не один человек в этом убеждался. Вот и Франц решил: "кровавый
бифштекс", но только чтобы не получили его живьем, не признали в нем
"своего", немца! Смог бы он или не смог-не помешай ему Полина, - кто знает.
Но что он больше, чем смерти пугаются, своих испугался- это было. Такое
происходит с людьми.
С некоторых пор меня занимает вопрос: что было в фюрерах XX века,