"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

- Вы не с Алтая, не алтаец? - перехватила его взгляд (показалось,
добродушный, не угрожающий) Полина.
- Ну, алтаец, а что?
-У меня мама из-под Леииногорска.
- Гэ, я тоже из Рыдера. Это по-сталински: Лениногорск. А
настоящее-Рыдер, англичане руду добывали. Так что ты хотела сказать?
- Ну, что мама моя с Алтая тоже. Она как и вы говорит.
- Гэ, слышь, Муха, - обратился к "Отто", - землячка моя.
- Иди, лысого этим обрадуй. Вот сейчас они там подойдут, да влепят тебе
очередь в спину - побратаетесь. Я бы их всех! Чего это мы их так далеко
провожаем?
Францу казалось, что самая угроза миновала. Тот же сказал: "отпу
стите". Офицеры ничего подозрительного не заметили. А разгадай они Франца! В
40-м немецкие матери по радио и в газетах кляли своих сыновей, которых сбили
над Англией, и они не так что-то сказали про фюрера. А что сделали бы с его
матерью, отцом, что их принудили бы делать, когда бы открылось, что его не
выкрали партизаны, убив Отто (хотелось верить, что именно так подумали), а
что это он убил товарища, немца убил, изменил самому святому.
Вот и знакомая речушка открылась, зловеще торчат вывернутые из желтого
песка черные бревна, гнилые жерди, внизу густой ольшаник- вышли к мостику.
Вот и корзина валяется, Францев кош, которым вьюнов отлавливал. Схватить за
руку, закрыть глаза и, потащив его, прыгнуть прямо на кусты. Как будет, так
и будет. Пусть стреляют, если решатся: они так страшно остановились
напротив, эти двое, сами как бы растерялись, не знают, с чего начать. А
Франц сияет голубыми благодарными глазами, считая, что его и Полину
отпускают.
- Спасибо!-от полноты чувств произнес немой.
- Ах ты, сука! - взвыл "Отто" и штыком пырнул его сбоку. Коротко, но
резко. Полина пронзительно закричала и полетела вниз. Она уже не видела, как
"Отто", не выдергивая штыка, столкнул следом Франца. Тут же все вокруг как
взорвалось-от близкой пальбы. Не слышала крика:
- Кончай их автоматом!
Строчил по ней, по ним рыжий алтаец или нет, Полина не знает.
Оглушенная падением, вся исцарапанная, почти теряя сознание от боли в плече,
Полина открыла глаза и увидела вдруг (или почудилось это) над собой седую
морду собаки, внимательно смотрящей прямо в глаза ей. Странные уши у этой
собаки: шалашиком, будто склеенные, как будто рог у нее на голове. Тут же
исчезла как видение. Заставив себя подняться, Полина горячечно искала
глазами Франца: она в какой-то миг успела увидеть прочертившее небо
распластанное человеческое тело. Густой ольшаник примят, прижат к земле -
там! Хватаясь за кусты бессильно-вялыми руками, погреблась в ту сторону,
вдруг увидела - что это?! - красную паутину, оплетшую ветку олешины. Липкие
тянущиеся нити крови ярко пылают в солнечных лучах. А на листьях она
дегтярно-темная. (Это не была всего лишь игра света: на хинно-горьких
ольховых листьях кровь почему-то делается черной-это уже мое наблюдение с
войны.)
Наконец увидела тело Франца - комком. Ноги, руки, шея - как в узел
завязаны. У самой живот подтянуло к похолодевшим позвонкам, когда, выдернув
из брюк Франца рубаху, увидела синюшную рваную рану и, как ей показалось,
белую полоску ребра. Руки ее тотчас окрасились в кровь, она смотрела в лицо,