"Алесь Адамович. Немой" - читать интересную книгу автора

знакомую армейскую форму, изношенную, замазу-ченную донельзя. Вслушивался, о
чем между собой говорят. О еде чаще всего, о Германии, но и о нормах, о
плане. Ну, прямо советскими стали - больше, чем сами советские. Те вечно про
рыбалку да чем бы похмелиться, а немцы: нормы, сколько выполнили, надо еще
сделать. Потом разобрался: им идет зачет, и перевыполняющих нормы раньше
отпустят домой, в Германию. Аж затосковал Франц: а кто зачитывает то, что
довелось ему испытать, разве что Господь Бог? Поговорить бы с ними,
истосковался по самой немецкой речи, чует, что Скоро не выдержит, выдаст
себя. Что удивило: отношение к недавним врагам местных рабочих, а женщин
особенно - абсолютно беззлобное, будто и не было всего, что было. А однажды
чуть не вмешался неосторожно в происходящее, возмутившись своими немцами.
(Так кто я-се ему теперь больше свои?) Коляда принес Францу обед, при этом
он из сумки достал огромное кольцо хорошей колбасы: отрезал себе, Францу, а
большую часть отдал молодому Гансу, который давно раздражал Франца
ухмылками, издевательскими замечаниями о местных людях. Особенно о женщинах.
Когда о Полине сказал однажды такое, Франц еле сдержался, чтобы не
наброситься на него с кулаками.
Приняв королевский дар от Коляды с угодливой улыбкой, поблагодарив
русским "спасибо", Ганс почему-то и не подумал поделиться с двумя своими
напарниками-немцами. Сунул, наглец, колбасу за пазуху и как приговор
огласил: ничего у них не будет никогда, если такими кусками разбрасываются!
Вот и люби "своего" за то лишь, что он свой, а не чужой. Но Франца
поражали и его новые "свои", с ними тоже не соскучишься. У Коляды была
невзрачная собачонка со странной кличкой Кабысдох. По определению хозяина:
помесь метлы со скамейкой. Всегда бегала за ним на рыбалку.
В воскресные дни приглашал порыбачить и Франца. Научил его обувать
лапти и даже плести их самому-Франц вынужден был согласиться, что не одна
лишь бедность придумала эту лозовую обувь, но и смекалка. Пошел однажды в
резиновых сапогах, так замучился, черпая грязь голенищами, а тут-что
затекло, то и вытекло. Легко, удобно. Конечно, бывает, что и озябнешь, "как
тютик" (т. е. собака), ну, а от этого известно, такое есть лекарство.
Коляда, показывая на жен, жаловался: они думают, что мы для удовольствия
пьем, а мы - для здоровья. На рыбалку два маршрута: короткий - на Черное
Озеро, длинный - на Припять, река не уже Рейна. Вода в торфяном озере
угольно-черная, зачерпнешь ладонью - масса взвешенных частичек, и тем не
менее ощущение удивительной чистоты, даже стерильности. Говорят, лечебное
озеро, и в это | можно поверить. А вот рыбы в нем маловато, тощая, мелкая.
Зато на Припяти столько брали рыбы "топтухой"-так здесь называют на прутьях
распятую сетку, - что и телега бы не помешала, донести было тяжело. Держи
покрепче огромный сачок и не ленись, загоняй ногами в него ленивых сомов, с
кабана весом. По Припяти медленно проплывают бесконечные плоты, крепежное
дерево для угольных шахт Украины-ощущение простора, первозданноеTM. А дубы,
дубы - над водой и вообще куда ни кинь глазом! Что-то похожее, такие же
массивы дубрав, при подъезде к Берлину. Будет, о чем рассказать отцу. Любит
он экзотику - ив людях тоже. Ему определенно понравился бы Коляда. С этим
человеком не заскучаешь.
Собрались как-то с Колядой идти на озеро, снарядились, как обычно, а
Кабысдоха нет. Странно, Коляда сел на бревна, что за домом, и Франца
пригласил: мол, подождем, когда прибудет пес. Франц уже привык к чудачествам
своего друга и, не спрашивая, уселся ждать.