"Чинуа Ачебе. Стрела бога" - читать интересную книгу автора

святотатства, совершенного в твоем доме.
- Что? Что такое? - спросил верховный жрец, обеими руками сдерживая
вскипающий гнев.
- Должен ли я повторить это еще раз?
- Да.
- Хорошо. Эзидемили хочет знать, каким образом ты намерен очистить свой
дом после святотатства, совершенного твоим сыном.
- Иди и скажи Эзидемили, чтобы он поел дерьма. Ты слышал меня? Так и
передай Эзидемили: Эзеулу говорит, чтобы ты пошел и набил себе рот дерьмом.
Что до тебя, юноша, то ты можешь убираться без опаски, потому что мир, увы,
изменился. Если бы он был таким, как прежде, я бы на всю жизнь оставил тебе
память о дне, когда ты сунул голову в пасть леопарду. - Посланец открыл было
рот, но Эзеулу остановил его: - Если тебе не надоела жизнь, послушайся моего
совета и не говори здесь больше ни слова. - Эзеулу угрожающе поднялся во
весь свой рост; молодой человек решил последовать его совету и направился к
выходу.

Глава пятая

Капитан Т. К. Уинтерботтом с раздражением и некоторым презрением взирал
на лежащий перед ним циркуляр. Сей документ исходил от губернатора провинции
и был спущен ему через резидента и старшего окружного комиссара, причем
каждый из этих двоих присовокупил к нему свои собственные замечания, прежде
чем отправить вниз по инстанциям. Особенно возмутил капитана Уинтерботтома
тон записки старшего окружного комиссара. Фактически это был выговор
Уинтерботтому за его "противодействие", как изволил выразиться автор
записки, в деле назначения верховных вождей. Если бы эту записку написал
кто-нибудь другой, капитан Уинтерботтом, пожалуй, не чувствовал бы себя так
сильно уязвленным, но Уоткинсон был на три года моложе и обошел его по
службе.
- Любого дурака могут продвинуть по службе, - всегда повторял
Уинтерботтом самому себе и своим помощникам, - если он ничего не делает и
только пробует да пытается. У тех из нас, кто занимается делом, не остается
времени на пробы и попытки.
Он раскурил трубку и принялся вышагивать по своему просторному
кабинету. В кабинете, построенном по его собственному проекту, было много
света и воздуха. Расхаживая взад и вперед, он впервые обратил внимание на
пение арестантов, раздававшееся, впрочем, уже давно. Арестанты косили траву
перед его домом. Поразительно, какая высокая трава вымахала после двух
хороших ливней. Он подошел к окну и выглянул наружу. Один из арестантов
отбивал такт, колотя чем-то - кажется, камнем - по пустой бутылке, и
запевал; другие хором подхватывали, мерно, в ритм взмахивая косами. Капитан
Уинтерботтом вынул изо рта трубку, сложил ладони рупором и крикнул:
- Эй, там, замолчите!
Косцы как один подняли головы, увидали, кто им кричит, и прекратили
пение. Теперь их косы поднимались и опускались вразнобой. Тогда тюремный
надзиратель, стоявший поодаль в тени мангового дерева, решил убрать своих
поднадзорных от греха подальше куда-нибудь в другое место, где они не будут
мешать окружному комиссару. И он повел их нестройной колонной по два на
противоположную сторону Правительственной горки. На всех арестантах были