"Сергей Абрамов. Потому что потому (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

смотрел на нее как на скучный, но обязательный процесс: лишь бы скорее
отделаться. И совсем забыл об угрозе, даже не забыл - внимания не обратил.
Как впоследствии выяснилось - зря: война была объявлена.


Наутро - второе утро на даче - Вадим обнаружил на пороге кирпич. Кирпич
как кирпич, ничего особенного. Одно странно: вчера его не заметил. Поднял,
швырнул в кусты и тут же (история литературы диктует правило: в подобных
случаях ставить отточие)... на ничего не подозревающего, еще до конца не
проснувшегося Вадима обрушился поток ледяной воды, потом загремело,
просвистело вниз с плоской крыши крыльца звонкое цинковое ведро, и только
многими тренировками отработанная реакция отбросила Вадима назад, прижала
к дверному косяку. Опорожненное ведро брякнулось на крыльцо, гремя,
скатилось по ступенькам, притормозило в траве. Вадим машинально отметил:
ведро хозяйское, ранее стояло возле сарая, сам видел.
Встряхнулся, как пес, - хорошо, что жара, июль! - прислушался: кругом
тишина. Враг себя не выдавал, даже если и видел случившееся. Вадим сбежал
с крыльца, осмотрел кирпич и ведро. Они были связаны тонкой леской,
которую не сразу и заметишь: вглядеться надо. Древний трюк. Но, как видно,
неумирающий: дураков в каждом поколении хватает. Дураком в данном случае
Вадим самокритично назвал себя. Он вновь бросил кирпич, огляделся по
сторонам. Тишина на белом свете, покой. Утро раннее-раннее, росистое,
знобкое, обещающее жаркий и полный солнца день. Кругом никого.
- Эге-гей! - крикнул Вадим, не надеясь, впрочем, что Они тут же
появятся.
Они и не появились. Не исключено, что Они еще безвинно спали на своих
кроватях, топчанах, диванах и раскладушках, смотрели цветные и черно-белые
сны, сушили теплыми щеками мокрые пятнышки слюны на подушках - извечной
спутницы сладких детских снов. А ведро с кирпичом Они накрепко увязали
поздно вечером или ночью, дождавшись, пока Вадим ляжет спать. Пожалуй,
именно в этот момент Вадим и назвал их - Они, с прописной буквы, в чем
виделось и определенное уважение к противнику, и признание весомости его
обещаний, и предельная его обезличенность. Сказал же один из клона: нас
много.
Жить становилось беспокойно, но пока вполне любопытно. Не скучно. Бог с
ней, с водой: холодный душ утром еще никому не вредил. Лишь бы работать не
мешали.


Но ведром с водой дело не ограничилось.
Когда Вадим пристроил этюдник на поляне, стараясь, чтобы в поле зрения
оказались незнакомые ему лиловые, на длинных толстых стеблях цветы,
похожие по форме на колокольчики, росшие кучно и густо, и еще купы
низкорослых деревьев вдоль речушки - поодаль, и еще линия высоковольтной
передачи - там, дальше, "и какие-то строения - совсем у горизонта; когда
он умостился с карандашом в руке на складном брезентовом стульчике и, по
привычке сощурившись, "фотографировал" видимое (цветы, чудо-колокольцы -
вот главное, вот центр!..). в "кадр" вошли двое пацанят - лет семи и лет
пяти. В ситцевых цветастых трусах-плавках и мокрые: речная вода, как на
утках, каплями держалась на них, и в каждой капле дрожали маленькие