"Федор Александрович Абрамов. Две зимы и три лета ("Пряслины" #2) " - читать интересную книгу автора

это счастье, что у них такой брат!
Степан Андреянович затоплял печь. Красные отсветы играли на его
бородатом лице.
Наверно, что-нибудь для Егорши варить собирается, догадалась Лизка.
- А, невеста пришла, - сказал с улыбкой Егорша. Он лежал на печи, голые
ноги крест-накрест, в зубах самокрутка.
Лизка хмыкнула:
- Невеста без места, жених без штанов.
- А вот и в штанах, - рассмеялся Егорша.
- Хватит тебе зубанить-то, - одернул его Степан Андреянович.
Егорша придурковато высунул язык, но разговор переменил:
- Ну, что Мишка делает?
- Что делает! Он без Мишки-то часу прожить не может. Не ты - без дела
не лежит. Я пришла сказать, - обратилась Лизка к Степану Андреяновичу, -
баню-то не топите. Мы топим.
Она цепким, бабьим глазом обвела избу.
- Ну-ко, я хоть маленько приберу у вас.
- Брось, Лизавета, - сказал Степан Андреянович. - Сами с руками.
Но Лизка уже смачивала под рукомойником веник. Затем, подметя пол, она
по-свойски прошла в чулан, вынесла оттуда грязное белье старика, бросила на
пол:
- У тебя есть чего?
Егорша скосил прищуренный глаз на деревянный сундучок, стоявший у
кровати.
- Вон мой чемодан. Доверяю.
В задосках загремела кочерга.
- Мог бы и сам достать. Рановато барина-то из себя показывать.
Егорша нехотя спустился с печи - босиком, в белой нательной, давно не
стиранной рубахе с расстегнутым воротом и выпущенным подолом, - зевнул,
потягиваясь.
- Лежать-то тоже надо умеючи. - И подмигнул Лизке. - Одна баба
лежала-лежала - ногу отлежала. На инвалидность перевели.
Был Егорша невысок, худощав и гибок, как кошка. Смала Егорша очень
походил на робкую, застенчивую девчушку. Бывало, взрослые начнут зубанить -
жаром нальются уши, вот-вот, думаешь, огонь перебросится на волосы - мягкие,
трепаные, как ворох ячменной соломы. Но за три года житья в лесу Егорша
образовался. Стыда никакого - сам первый похабник стал. Глаз синий в щелку,
голову набок, и лучше с ним не связывайся - кого угодно в краску вгонит.
К деду Егорша переехал в сорок втором году, после того как мать
задавило деревом на лесозаготовках. Степан Андреянович завел было разговор о
перемене фамилии, но Егорша заупрямился. Тем не менее в Пекашине все и в
глаза и за глаза называли его Ставровым. И тогда Егорша схитрил: к отцовской
фамилии Суханов стал приписывать фамилию деда.
- Со мной, брат, не шути, - говорил он, довольный своей выдумкой. - У
меня, как у барона, двойная фамилия.
Легкой, развинченной походкой Егорша прошел в задоски, зачерпнул ковшом
воды из ушата, напился.
- По последней науке, говорят, ведро воды заменяет сто грамм.
- Чудо горохово! Всё про вино, а сам рядом-то с бутылкой не стоял.
- Так, так его, - поддержал Лизку Степан Андреянович.