"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора

беспомощного дурачка. Некоторые коровы смышленей его!
- Стало быть, все плохо?
- А мне откуда знать? Он тут уже которую неделю. Сидит полдня, а потом
убегает на обед со всякими придворными, встречается с торговцами и шляется
по предместьям. На месте дая-кво я отозвал бы его обратно и запряг в плуг. Я
едал куриц ученее этого Маати.
- Коровы, курицы... Скоро ты сделаешь из него целое крестьянское
подворье, - рассеянно пробормотал Семай. - А что он изучает в библиотеке?
- Ничего. Берет, что попадется под руку, и читает, а потом приходит за
книгой из совершенно другой области. Я не рассказал ему про хайские архивы,
а он не потрудился спросить. Сначала я был уверен, что он вынюхивает что-то
в частных архивах. А оказалось, ему на всю библиотеку наплевать.
- Возможно, в его выборе книг есть некий общий смысл. Связующая нить.
- Ты хочешь сказать, что бедный старый простак Баараф не увидит
картину, которую рисуют у него под носом? Сомневаюсь. Я знаю библиотеку
лучше любого из ныне живущих. Я изобрел собственную систему, по которой надо
расставлять книги по полкам. Я прочитал больше книг и нашел между ними
больше связей, чем кто бы то ни было! Если я утверждаю, что его болтает по
библиотеке, как пушинку в ветреный день, значит, так и есть!
Семая это известие почему-то не удивило. Да, библиотека - всего лишь
предлог. Дай-кво послал Маати Ваупатая расследовать смерть Биитры Мати. Это
ясно. Неясно только, почему. Поэты никогда не вмешивались в традицию
наследования, их дело - поддерживать и порой умерять пыл выжившего
претендента. Каждый хай правил своим городом, принимал почести, судил. Поэты
не давали городам воевать друг с другом и способствовали развитию ремесел.
Благодаря поэтам в Хайем текли богатства из Западных земель, Гальта, Банты и
с Восточных островов. Однако случилось - или вот-вот случится - нечто такое,
что привлекло внимание дая-кво.
А Маати Ваупатай - необычный поэт. У него нет должности, но он и не
ученик. Для пленения андата он, пожалуй, староват. Многие сочли бы его
неудачником. Семай знал только, что он был в Сарайкете, когда местный поэт
погиб и андат освободился. Он вспомнил глаза Маати, черноту в их глубине, и
ему стало тревожно.
- ...И в чем прок от такой грамматики? Далани Тойгу писал и лучше, и в
два раза короче.
Все это время Баараф говорил, причем на другую тему. Участия поэта в
беседе не требовалось.
- Пожалуй, ты прав, - вставил Семай. - Под таким углом я эту задачу не
рассматривал.
Обычная полуулыбка Размягченного Камня стала чуть шире.
- И зря! Теперь ты понимаешь, о чем я. Грамматики, перевод, тонкости
выражения мыслей - твое ремесло. Если я знаю его лучше тебя и твоего Маати -
это дурной знак. Куда мир катится?.. Запомни мои слова, Семай-кя, а лучше
запиши. Именно невежество доведет Хайем до погибели.
- Запишу, - сказал Семай. - Прямо сейчас пойду к себе и запишу. А
потом, пожалуй, лягу спать.
- Так скоро?
- Ночная свеча прогорела за середину.
- Ладно, иди. В твои лета ради славной беседы я не спал много ночей
подряд, но поколения вырождаются...