"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора

Ота улыбнулся - на этот раз через силу.
- Не мне судить, Пиюн-тя! Я еду туда, куда меня посылают.
Помощник принял позу согласия.
- Я надеялся узнать распорядок двора на следующую неделю, - сказал
Ота. - У меня дело...
- К поэту. Да, знаю. Он называл нам ваше имя. Сказал, что вы можете
появиться. Вы мудро поступили, что сначала наведались сюда. Даже не
поверите, сколько людей приходит просто так, с улицы, будто поэты - не
придворные.
Ота снова улыбнулся. Во рту появился привкус страха, сердце
заколотилось. Поэт Мати - Семай Тян, так его звали - не мог знать Итани
Нойгу. Это ошибка... или ловушка. Если ловушка, то небрежная, если ошибка,
то опасная.
- Великая честь - быть упомянутым рядом с поэтом! Я и не ожидал, что
меня вспомнят... Боюсь, мне придется говорить с ним совсем по иному поводу.
- Какой у него был повод, я не знаю. - Помощник переступил с ноги на
ногу. - Уважаемые персоны вроде него могут довериться Господину вестей, но
не нам с вами. Я лишь выполняю приказы. Итак... Я могу послать гонца в
библиотеку, и если он там...
- Может, лучше, если я схожу в дом поэта? - вмешался Ота. - И подожду
его, если он не...
- О, что вы! Мы поселили его не там. У него другие покои.
- Другие?
- Конечно. В Мати есть свой поэт. Не выселять же нам Семая-тя в чулан
всякий раз, как дай-кво присылает гостя. Маати-тя живет возле библиотеки.
Оте показалось, что из комнаты улетучился весь воздух. В ушах глухо
заревело. Он оперся о стену, чтобы не пошатнуться. Маати-тя... Имя хлестнуло
его как плетью.
Маати Ваупатай. Маати, с которым Ота столкнулся в школе и поделился
одним секретом, а потом отверг поэтов и все, что они предлагали. Маати,
которого он снова нашел в Сарайкете. Маати, который стал его другом и знал,
что Итани Нойгу - сын хая Мати.
В последнюю ночь, когда они виделись - тринадцать или четырнадцать зим
назад, - Маати увел у Оты возлюбленную, а Ота убил его учителя. Теперь Маати
здесь. И разыскивает Оту. Ота почувствовал себя оленем, вспугнутым
охотниками.
Рабыня сбилась с мелодии, смешала ноты, и Ота резко оглянулся, словно
на крик. На миг их глаза встретились, и он заметил ее удивление. Рабыня
поспешно заиграла вновь. Наверняка она увидела что-то в его лице, поняла,
кто перед ней. Ота сжал руки в кулаки, вдавил их в бедра, чтобы унять дрожь.
Все это время помощник что-то говорил.
- Простите, - прошептал Ота с притворным смущением, - боюсь, сегодня
утром я выпил лишнюю пиалу чая, и впадающие воды стремятся вытечь...
- Конечно. Я позову раба, он отведет...
- Не стоит, - сказал Ота, отходя к двери. Никто не закричал, не
остановил его. - Я скоро.
Он вышел на улицу, заставляя себя не бежать, хотя сердце билось в
горле, а ребра казались слишком тесными. Вот-вот объявят тревогу, прибегут
охранники с мечами наголо - или будет краткая и ясная боль стрелы в груди.
Поколения его предков проливали кровь, испускали последний вздох под этими