"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора

Когда его ложное имя раскрылось, Ота с трудом заставил себя не бежать
со всех ног. Искали посыльного, который либо планирует очередное убийство,
либо удирает как заяц. Никто не обратит внимания на грузчика, бредущего с
караваном в предместье Сетани, чтобы навестить сестру. И все же, чем ближе
подъезжали всадники, тем труднее было Оте дышать. Он приготовился к худшему:
что у одного из них окажется знакомое лицо.
Их было трое - судя по дорогой одежде и коням, из утхайема; все Оте
незнакомы. Они поскакали мимо, но весь караван чуть ли не хором закричал им
вдогонку: "Какие вести?" Один из всадников обернулся и что-то ответил. Ота
не разобрал слов, а тот не повторил. Десять дней пути. До Сетани - еще
шесть. Главное - не быть там, где его будут искать.
Они добрались до постоялого двора, когда солнце висело в трех с
половиной ладонях над деревьями. Двор был выстроен по-северному: толстые
каменные стены, конюшни и сарай для коз - на первом этаже, чтобы зимой тепло
от животных поднималось в дом. Пока купцы и охранники спорили, вставать на
ночлег сейчас или спать под открытым небом, Ота пробежался глазами по окнам
и обошел здание. Киян рассказывала ему, по каким признакам определить, не в
сговоре ли хозяин с бандитами и не готовит ли из плохих продуктов. Этот двор
она бы оценила высоко, значит, можно было не слишком опасаться.
К тому времени, как Ота вернулся к повозкам, его попутчики решили
заночевать. Лошадей отвели в конюшню, повозки перетащили за ограду. Главный
караванщик поторговался с хозяином и, по мнению Оты, слегка переплатил. Ота
поднялся по двум лестничным пролетам в комнату, где его разместили с пятью
охранниками, двумя возницами и знакомым стариком, и свернулся калачиком в
углу. Комната была маленькая, а один из возниц сильно храпел. Ота решил
поспать заранее, пока тихо, чтобы лучше чувствовать себя наутро.
Он проснулся в темноте под звуки музыки: басил барабан, вздыхала
флейта. В простой мелодии сплетались мужской и женский голоса. Ота протер
глаза рукавом и спустился в гостиную. Все его попутчики уже сидели там, а с
ними - еще полдюжины незнакомцев. В воздухе пахло горячим вином и пареной
бараниной, сосновыми дровами и дымом. Ота присел на старый, грубо
сколоченный стол рядом с возницей.
Пел сам хозяин - верзила с заметным животиком и носом, который сначала
сломали, а потом плохо вправили. Он же бил в кожаный барабан, скрепленный
глиной. Его уродливая жена фигурой напоминала картофелину; во рту у нее не
хватало верхнего клыка. И все же их голоса красиво сочетались, да и теплота,
с которой они смотрели друг на друга, многое искупала. Ота невольно застучал
в такт пальцами по столу.
Ота вспомнил про Киян, про вечера музыки, рассказов и сплетен на ее
постоялом дворе, оставшемся далеко на юге. Интересно, что она делает сегодня
вечером, какая музыка звучит в теплом воздухе, заглушая журчание реки?
Когда последняя нота растворилась в тишине, толпа захлопала, подвывая в
знак особого одобрения. Ота подошел к певцу - тот оказался ниже ростом, чем
он думал, - взял за руку и похвалил и его, и хозяйку. Хозяин зарумянился.
- Мы уже несколько лет поем. Когда дни короткие, делать нечего. Эх, по
сравнению с зимними хорами Мати мы как уличные побирушки!
Ота невольно улыбнулся - и вдруг уловил в разговоре собственное имя.
- Называл себя Итани Нойгу, - говорил один из купцов. - Притворялся
посыльным Дома Сиянти.
- Я с ним знаком, - отвечал другой (Ота прежде его не видел). - Я