"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Шекспир и его смуглая леди ("Версии истории" #1)" - читать интересную книгу автора

Граф тогда спросил: откуда он знает язык? Актер ответил невнятно: мол,
путешествовал по Франции, искал счастья то на севере, то на юге, да не
нашел - вернулся в Англию. Граф спросил: а почему не домой, не в Страдфорд?
Тот не скрыл: вряд ли его примут родители и жена. Граф спросил: ну, родители
понятно, а жена-то почему не примет? Ее дело - быть за мужем, а значит,
иметь смирение и кротость. Актер рассмеялся это у нее, у моей-то, кротость?
Да она старше мужа аж на восемь лет и относится к нему как к младшему и
плохо воспитанному братцу" Детишек, правда, жалко, двое их, близнецы,
мальчик и девочка, оба, извините, от этого самого "братца".
Ну да на что им такой отец? Обуза одна... Граф спросил: а живут то они
на что? Актер ответил: жена не из бедных, потому, наверно, и женился, когда
еле-еле восемнадцать стукнуло. Граф спросил, а чего ж не жил, чего ж из дому
ушел? Актер ответил: скучно стало, так скучно - сил не хватило выжить!
Поговорили. Пива испили. А потом...
(может неделю спустя, может, месяц - кто вспомнит, если никто кроме
Смотрителя, правды не знает!)...
граф предложил: хочешь пьесы писать? Актер удивился: так я ж не умею.
Граф тоже удивился: писать не умеешь? Актер ответил: писать и читать умею
славно, владею латынью, считаю отменно, школа в Страдфорде хорошей была,
пусть одна на весь город, но учитель там золотой, если уже не помер, знает
много и умеет поделиться знаемым в должной мере, а учились там дети разных
родителей - и бедных, и богатых, так он, учитель, различий между ними не
делал, учил всех одинаково. Граф спросил: так коли писать умеешь, чего ж не
пьесы?
Актер совсем удивился: писать чужое - легко, писать свое - где ж слова
взять? Граф сказал: слова я тебе дам. Актер обрадовался: какие ни дашь - все
заберу!
Но вышло по-иному.

Итак, обещанное Начало.
Смотритель кристально ясно помнил утро, когда он явился в комнату под
крышей, где жил Уилл, в низкую крохотную комнатенку, в которой умещались
узкая кровать, табурет с тазом и кувшином - для умывания, и громоздкий, едва
ли не полпространства занимающий, шкаф для одежды, который саму комнату
превращал в некий шкаф. Если не в гроб. Стола не было, но был широкий
подоконник перед маленьким квадратным оконцем, за которым виднелось лишь
небо, а улицу вольно было увидеть, лишь высунувшись по пояс и рискуя
свалиться с третьего этажа на головы прохожих.
Уилл не ждал гостя. Накануне они изрядно выпили и закусили в "Белом
петухе", пили крепкое, ели тяжелое, приятели Уилла Кемп и Конделл...
(неплохие, к слову, актеры, как считал Смотритель)...
держались лучше молодого приятеля, а граф и вовсе не пьянел, объясняя
это годами серьезных тренировок на родине - с раннего детства. А Уилл
нажрался, как свин, Кемп и Конделл отволокли его домой и с муками втащили на
третий этаж. Граф рук марать не стал, но советами, как мог, помогал.
- Когда джентльмен придет в себя? - спросил граф у актеров.
Сказано было без иронии и воспринято без нее: актеры уважали себя и не
возражали, когда их называли джентльменами.
- К утру - точно, - сказал Кемп, сам нетвердо стоявший на ногах. -
Уилл - малый крепкий. А что?