"Дмитрий Абеляшев. Пастырь вселенной " - читать интересную книгу автора

Его острые зубки не были скрыты ни деснами, ни шкурой, а потому голова
существа размерами с пуделя более напоминала собачий череп в музее
биологии. Решив, что на прогалине безопасно, животное вылезло на нее и даже
повернулось к наблюдателям боком. "Скви-и-и-р", - позвало оно. Владимир
жадно снимал существо на камеру, слыша, как академик возбужденно сопит ему
в ухо. По интенсивности этого сопения Владимир сделал вывод, что данный вид
Петру Семеновичу не известен.
Когда зверек показался целиком, Владимир отметил, что у него шесть
лап, из которых задняя пара была вывернута коленями назад, как у кузнечика
или же саранчи. Узкая зубастая морда зверя была непропорционально длинной,
крепилась же она к телу короткой шеей. Само же туловище более всего
напоминало туловище блохи - оно было черным, сплюснутым с боков и блестело
на солнце; две пары передних ножек у существа были короткими и размещались
под туловищем, задние же были явно предназначены для прыжков. "Это уже
какой-то блохозавр", - подумалось Владимиру. Скорее всего существо состояло
в наиболее близком родстве с насекомыми и было, возможно, самым большим
насекомым нашей планеты. Затаив дыхание, Петр Семенович и Владимир следили
за появлением двух других существ, похожих на показавшегося первым, но
меньших по размеру.
"Сти", - коротко сказало создание покрупнее, и все трое стремительно
рванули через свободный от хлебов участок возле строения, пробежав в
нескольких шагах от застывших ученых. Еще мгновение, и троица скрылась
среди высоких колосьев. Владимир успел отснять их еще и сзади, так что,
можно сказать, толком еще не приехав, ученые уже имели неопровержимые
свидетельства существования загадочных губителей хлебов.
- Володя, - сказал Бадмаев, когда зверьки растворились в высокой
пшенице, - вот теперь мы с тобою начнем заниматься настоящей наукой.

Глава 2
ПРЕМИЯ ДЛЯ АКАДЕМИКОВ

Вечером того же дня и Володе, и Роману Максимовичу, который, как малое
дитя пряник, чуть не слезно выпрашивал у Бадмаева, чтобы тот поскорее дал
заключение о необходимости привлечь военных, стало ясным, что академик,
дорвавшийся до сенсационной темы, действительно решил всерьез заняться
наукой, а вовсе не писать разнообразных скоропалительных рекомендаций. Он
вовсе не слушал толстого Пересядько, ходившего за ним по пятам и ноющего о
гибели урожая и убытках; более того, одержимый собственными идеями, он,
казалось, и вовсе его не слышал. Володя с некоторым даже злорадством
смотрел на страдания толстяка, занимавшего должность то ли председателя
фермерского совета Белгородской области, то ли какую-то еще, столь же
звучную, но не наделяющую вступившего в нее реальными полномочиями.
Академик же и Володю-то, казалось, не замечал, будучи вполне
самодостаточным. Аскетичный Бадмаев, в чьих глазах сейчас, как никогда
ярко, горел безумный огонек гениальности, и вьющийся за ним Пересядько
сильно смахивали на Дон Кихота и Санчо Пенсу. Они были так погружены в
переживания - каждый в свои, - что Володя, чувствовавший себя пока
совершенно не у дел, даже заснял их на камеру, для себя, на память, однако
они даже этого не заметили. Собственно, Пересядько был сейчас нужен
академику даже больше, чем Володя. Что мог подсказать Владимир светочу