"Абэ Кобо. Четвёртый ледниковый период (Повесть, пер. А.Н.Стругацкий)" - читать интересную книгу автора

не оказалось. (В три часа я сидел у члена комиссии Томоясу и вел
переговоры о передаче нам трупа. В лаборатории все были, конечно, как в
тумане и, видимо, забыли потом передать мне, что звонила жена.)
Волей-неволей она отправилась в клинику.
- Значит, аборт ты в конце концов сделала? сказал я.
Я нарочно говорил недовольным тоном, стремясь, видимо, инстинктивно
избавиться от нарастающего беспокойства.
- Ну да, - сердито ответила жена. - Что мне оставалось делать?..
Мы поднимаемся на второй этаж в мой кабинет, она идет позади меня.
"Добрый вечер, папа!" - привычно кричит из коридора мне вслед Ёсио.
- Я все же решила на всякий случай посоветоваться с доктором... Но его
в поликлинике не было. Сам же вызвал и куда-то уехал. Я разозлилась и
хотела тут же вернуться домой. Но едва я вышла за дверь, как меня нагнала
какая-то женщина, видимо медсестра, с большой такой родинкой на правой
стороне подбородка, и сказала, что доктор скоро вернется. Она предложила
мне подождать в приемной и дала принять какие-то пилюли. Горькие пилюли в
красной обертке...
Кажется, в красных обертках - это сильнодействующие лекарства. Эти
пилюли, во всяком случае, подействовали сильно... Спустя некоторое время я
впала в странное оцепенение. Как будто все тело уснуло, остались только
глаза и уши...
Потом... Я все помню, но как-то словно в тумане, словно это было не со
мной.
Кажется, меня вывели, поддерживая с обеих сторон, усадили в машину и
повезли в другую больницу... Это был госпиталь с темными длинными
коридорами... Там был доктор... Это был, правда, совсем другой доктор, но
ему все уже было известно, и он быстро сделал мне операцию. Все шло как на
конвейере. Мне не дали времени подумать, сообразить... И еще не знаю,
какой в этом смысл, но перед уходом мне вручили какую-то несуразно большую
сумму. Сказали, что это сдача...
- Сдача?
- Да. Ты ведь заплатил заранее...
- Сколько тебе дали? - сказал я, невольно поднимаясь с места.
- Семь тысяч иен... Не знаю уж, сколько они посчитали за операцию.
Я потянулся за сигаретой и опрокинул стакан с водой, стоявший на столе
со вчерашнего вечера.
- Ты была, кажется, на третьей неделе?
- Да... Примерно так.
Вода подтекает под стопку книг. "Вытри, пожалуйста". Семь тысяч иен...
Три недели... От шеи по спине растекается огромная тяжесть, словно я
карабкаюсь в гору с трехпудовым грузом на плечах. Жена озадаченно смотрит
на меня. Я отвожу взгляд и, накладывая на лужу старую газету, спрашиваю:
- Что это за госпиталь? Как он называется?
- Не знаю. За мной прислали машину и на ней же отправили обратно.
- Ну хотя бы где он, ты не помнишь?
- Право... Где-то очень далеко... Совсем на юге как будто, где-то чуть
ли не у моря. Я в дороге все время дремала... - Она помолчала и добавила,
словно выпытывая: - Но ты-то, конечно, знаешь о нем?
Я ничего не ответил. Да, я знаю, только в совсем другом смысле. Как бы
там ни было, ничего говорить нельзя. Любое мое слово повлечет новые