"Григол Абашидзе. Долгая ночь (Грузинская хроника XIII века) " - читать интересную книгу автора

Икалтоели работал без устали. На него тоже находили часы и дни
исступленного, неистового вдохновения. Тогда он сутками не выходил из
храма, не отпускал и помощников. Но как только он замечал, что вдохновение
слабеет, покидает его (или, может, брала свое усталость), бросал кисти, и
жизнь вылетала из колеи.
Денег у него было много, все его уважали и любили. Сам он отнюдь не
чурался ни одной из земных услад. Сладко попить и поесть, забыться в
объятиях персиянки или турчанки, и все это так, чтобы вино лилось рекой,
чтоб не смолкали заздравные речи и звон чаш, чтобы день перепутывался с
ночью, - вот образ жизни Икалтоели в те дни, когда в руках не держал он
своей знаменитой и вдохновенной кисти.
Ваче, чтобы полнее забыть свое несчастье, тоже с головой бухнулся в
эту жизнь и ни на шаг не отставал от учителя. Ночью, опьяненному вином и
ласками очередной красавицы, ему казалось, что в этом-то и состоит
человеческое счастье. И кого и зачем искать, если рядом действительно
красавица, юная, сильная, жадная до его мужской неизбывной силы. Но утром
он приходил в себя, на душе становилось пусто, вечерней оргии не хотелось
вспоминать, и только ненависть к самому себе жгла сердце и мысли. Вновь
вставала в памяти Цаго, вновь обжигала сердце злая обида, и вновь он искал
забвения либо в работе, либо в пирах.
Иногда среди пира на Деметре находила задумчивость и как будто тоска.
Видимо, пиры начали приедаться и ему. Тогда он начинал вспоминать свой дом
и тихо говорил:
- Нет, Ваче, плохое у нас с тобой ремесло. Что это за жизнь, если я
целыми годами не бываю дома, не вижу моей единственной дочери. Ведь с тех
пор, как умерла жена, я и отец и мать ей. О, если бы теперь же, сию минуту
повидаться с Лелой!
- Взрослая у тебя дочь?
- Исполнилось четырнадцать лет. Да я уже давно ее не видел, наверное,
выросла и расцвела. Ты ведь не знаешь, какая она у меня красавица, какая
прилежная, добрая. Как умеет себя держать.
Мастер почти каждый день рассказывал про свою Лелу. Ваче стало
казаться, что он давно знаком с Лелой, хорошо ее знает. Он даже начинал
скучать, если Деметре пропускал день и ничего не рассказывал о дочери.
Роспись церкви подходила к концу. Царица Тамта пожелала, чтобы на
правой стене храма художники изобразили ее самое. Это было поручено Ваче.
В свободные от государственных дел часы царица жаловала в свою новую
церковь, и юноша с увлечением переносил на стену ее прекрасное царственное
лицо.


На берегу Куры, на Метехской скале незаметно-незаметно поднялось
грандиозное здание. Поначалу горожане не обращали на него никакого
внимания. Но леса поднимались все выше и выше, сооружение опоясывалось
рядами колонн и террас, и под конец, одетое в золотистый камень, оно
засверкало среди других строений Тбилиси, как сверкала бы драгоценность
среди обыкновенных серых камней.
Новый дворец царицы Русудан был виден со всех концов города, и если
путники подходили к столице Грузии, то, по какой бы дороге они ни шли,
прежде всего им бросались в глаза новые царские палаты.