"Михаил Бутов. В карьере" - читать интересную книгу автора

видел. Одни обломки.
- Ты ведь говорил - есть, - сказал мальчик.
- У тебя голова не кружится от жары? - спросил отец.
- Да ничего, - сказал мальчик.
- Ладно. - Отец вздохнул и хлопнул ладонями по бедрам. - Что с тобой
делать... Давай низом пройдем назад, спустимся к воде, к самому карьеру.
Поглядим, как там дела обстоят. Согласен?
Мальчик кивнул.
- Но сперва посидим где-нибудь передохнем, - сказал отец. - Не
кружится, значит, голова?..
Песчаную плешь, куда они вышли, попетляв между отвалов в обратном
направлении, украшала глыба красного кварцита с такими четкими и рельефными
знаками ряби, что не верилось в их естественное происхождение. Пить
противную воду мальчик отказался, и отец, глотнув, вылил остаток из бутылки
на землю. "Покупать надо было газировку, - сказал он. - Газировка теплая
поприличнее". Песок потемнел, но уже через мгновение место, куда попала
вода, почти не выделялось. Отец объяснял мальчику, что кварцит, на котором
они расположились, когда-то был песком морского дна, а затем претерпел
изменения, окаменел, однако сохранил форму, какую песку придают волны. Но
камень этот не отсюда, ледник притащил его.
- Ледник - это зимой? - спросил мальчик.
- Сто тысяч лет тому назад, - сказал отец, - зима не кончалась и везде
был лед.
- Ничего себе, - сказал мальчик. - Сто тысяч лет - один лед. Я зиму
люблю. А ты?
- А я нет, - сказал отец.
Все, что они сегодня нашли, мальчик аккуратно выкладывает на песок.
- Мы так запросто произносим, - сказал отец. - Земля - пять миллиардов
лет, динозавры - сто пятьдесят миллионов, ледник - сто тысяч... А ведь даже
эти смешные рядом с динозаврами сто тысяч - величина настолько не нашего, не
человеческого масштаба. Настолько она несоизмерима с нашим опытом, с тем,
что нам известно не из теорий, а что явлено, дано. С нашим собственным
веком, с нашей судьбой. Геологические промежутки времени, межзвездные
расстояния - мы просто научились манипулировать огромными числительными, как
учатся правилам в игре. Нельзя по-человечески осознать, что за ними стоит.
На самом деле я не способен представить Землю до возникновения человека:
мир, не наблюдаемый никаким разумным существом. Ископаемые - все эти
отпечатки, ядра, раковины, кости, панцири - тем и притягательны, что
вынырнули из непредставимого. Когда миру отводилось пять тысяч лет - тут еще
можно было как-то разместиться, устроиться. Но пять миллиардов...
- Папа, - сказал мальчик укоризненно, - рассказывай лучше про
белемнитов.
- Видишь, они разные. Двух родов. Белемнит с бороздкой посередине
называется цилиндротеутис. От слова "цилиндр". Знаешь, что такое цилиндр? А
толстые, круглые, без бороздки - пахитеутисы. По-гречески это означает
"толстый кальмар". В палеонтологии греческих названий даже больше, чем
латинских.
Кроме белемнитов у них есть горстка ископаемых двустворок, две
брахиоподы: руссиринхия и ринхонелла, большой кусок окаменелого дерева и
кубковидная губка. Еще отец подобрал непонятную и как будто чешуйчатую