"Михаил Бутов. В карьере" - читать интересную книгу авторавидел. Одни обломки.
- Ты ведь говорил - есть, - сказал мальчик. - У тебя голова не кружится от жары? - спросил отец. - Да ничего, - сказал мальчик. - Ладно. - Отец вздохнул и хлопнул ладонями по бедрам. - Что с тобой делать... Давай низом пройдем назад, спустимся к воде, к самому карьеру. Поглядим, как там дела обстоят. Согласен? Мальчик кивнул. - Но сперва посидим где-нибудь передохнем, - сказал отец. - Не кружится, значит, голова?.. Песчаную плешь, куда они вышли, попетляв между отвалов в обратном направлении, украшала глыба красного кварцита с такими четкими и рельефными знаками ряби, что не верилось в их естественное происхождение. Пить противную воду мальчик отказался, и отец, глотнув, вылил остаток из бутылки на землю. "Покупать надо было газировку, - сказал он. - Газировка теплая поприличнее". Песок потемнел, но уже через мгновение место, куда попала вода, почти не выделялось. Отец объяснял мальчику, что кварцит, на котором они расположились, когда-то был песком морского дна, а затем претерпел изменения, окаменел, однако сохранил форму, какую песку придают волны. Но камень этот не отсюда, ледник притащил его. - Ледник - это зимой? - спросил мальчик. - Сто тысяч лет тому назад, - сказал отец, - зима не кончалась и везде был лед. - Ничего себе, - сказал мальчик. - Сто тысяч лет - один лед. Я зиму люблю. А ты? Все, что они сегодня нашли, мальчик аккуратно выкладывает на песок. - Мы так запросто произносим, - сказал отец. - Земля - пять миллиардов лет, динозавры - сто пятьдесят миллионов, ледник - сто тысяч... А ведь даже эти смешные рядом с динозаврами сто тысяч - величина настолько не нашего, не человеческого масштаба. Настолько она несоизмерима с нашим опытом, с тем, что нам известно не из теорий, а что явлено, дано. С нашим собственным веком, с нашей судьбой. Геологические промежутки времени, межзвездные расстояния - мы просто научились манипулировать огромными числительными, как учатся правилам в игре. Нельзя по-человечески осознать, что за ними стоит. На самом деле я не способен представить Землю до возникновения человека: мир, не наблюдаемый никаким разумным существом. Ископаемые - все эти отпечатки, ядра, раковины, кости, панцири - тем и притягательны, что вынырнули из непредставимого. Когда миру отводилось пять тысяч лет - тут еще можно было как-то разместиться, устроиться. Но пять миллиардов... - Папа, - сказал мальчик укоризненно, - рассказывай лучше про белемнитов. - Видишь, они разные. Двух родов. Белемнит с бороздкой посередине называется цилиндротеутис. От слова "цилиндр". Знаешь, что такое цилиндр? А толстые, круглые, без бороздки - пахитеутисы. По-гречески это означает "толстый кальмар". В палеонтологии греческих названий даже больше, чем латинских. Кроме белемнитов у них есть горстка ископаемых двустворок, две брахиоподы: руссиринхия и ринхонелла, большой кусок окаменелого дерева и кубковидная губка. Еще отец подобрал непонятную и как будто чешуйчатую |
|
|