"Дмитрий Быков. Хроники ближайшей войны (эссе) " - читать интересную книгу автора

Поскольку история литературы мне ближе, я предпочту проследить
типологию каждой стадии именно на литературном материале. Скажем, любая
эпоха реформаторства закономерно порождает бурную полемику между архаистами
и новаторами; будущий "единственный" поэт участвует в ней обычно на стороне
новаторов (Пушкин в "Арзамасе", Пастернак в "Центрифуге"). Любая эпоха
застоя и распада порождает тип элегического романсного лирика, болезненно
чуткого именно к распаду: это тип Жуковского (Блока), и тут возможны почти
буквальные совпадения: общий германский генезис, любовь к заунывному
отечественному фольклору, уникальная музыкальность... филологический чертик
толкает меня под руку, чтобы я провел параллели между поэмами "Двенадцать" и
"Двенадцать спящих дев". Пусть какой-нибудь структуралист займется, "НЛО"
обязательно напечатает. Отечественный застой породил целую плеяду таких
лириков - Кенжеев, Гандлевский, Кекова, с поправкой, разумеется, на масштаб.
Наконец, отличительная черта маразмов - то есть высших и последних
стадий стагнации - заключается в попытках реформирования системы, и всякий
реформатор вызревает именно в недрах эпохи маразма; правда, и попытки эти, в
полном соответствии с духом времени, являются, как правило,
маразматическими - или по крайней мере чрезвычайно наивными. Таковы были
реформаторские потуги Алексея Михайловича Тишайшего, реформы Павла I
(особенно трогателен, конечно, ящичек для личных посланий императору),
крайне неудачные попытки Столыпина и идеи Андропова - Горбачева о наведении
порядка путем проверки кинозалов в рабочее время или вырубки виноградников.
Из всего сказанного ясно: то, что ожидает нас в ближайшие годы,- никак
не новый застой (это бы полбеды), а новое вымораживание имперского типа.
Отличия суть многи, но главное мы уже ощущаем: во время застоя жандармы
отправляют свои обязанности с чувством вины, сознавая свою неправоту и
обреченность системы. Во время заморозков у них есть чувство правоты. Им
ведома сладость реванша - "Вот до чего вы довели!".
Русская история, следовательно, с момента существования России как
единого государства прошла четыре описанных цикла:

- реформы Ивана Грозного - репрессивный период 1565 с 1584 - оттепель
Годунова, приведшая к смуте,- застой Михаила и Алексея Романовых с переходом
в маразм.
- реформы Петра - постреформаторские заморозки бироновщины - оттепель
Екатерины, окончившаяся восстанием Пугачева, арестом Новикова и ссылкой
Радищева,- маразм Павла.
- реформы Александра I - начало заморозков 1816 - репрессивное
тридцатилетие Николая I - оттепель Александра II - застой и маразм
Александра III и его старшего сына.
- реформы Ленина - зажим Сталина - оттепель Хрущева - застой и маразм
Брежнева - Черненко - Андропова.

Мы находимся в начале второй четверти пятого цикла: реформы Горбачева -
Ельцина - зажим Путина - оттепель и маразм его преемников.
Главная примета российской истории - ее абсолютная независимость от тех
людей, которые ее делают. Роль личности в любой истории значима лишь в той
степени, в какой эта личность совпадает с вектором развития конкретной
страны,- но в России нет и вектора, т.е. нет истории как сознательного
коллективного действия. Нет и нации, поскольку нация есть понятие не