"Дмитрий Быков. На пустом месте (эссе) " - читать интересную книгу автора

революционного террора, религиозного ренессанса, ему, пережившему
Победоносцева и трех русских царей,- досталось пережить и символистов,
которые с 1908 года сами неустанно вопили о собственном вырождении. Еще
Набоков (которому, кстати, в год ухода Толстого одиннадцать лет, и он уже
вовсю играет в шахматы) заметил в лекциях об "Анне Карениной", что Толстой
первым в мировой литературе разработал принцип хронологического диссонанса:
Анна и Левин живут в разном времени. То есть от начала "Анны" до отъезда
Вронского на войну проходят три года - однако время Левина до такой степени
более плотно, что кажется, будто он за это время прожил и пережил вдвое
больше.
Каждый герой Толстого существует в собственном времени - даже Катюша и
Нехлюдов в последнем, самом трудном для чтения и все-таки самом совершенном
его романе. Толстой жил в своей России, которая ничего общего с блоковской
не имела. А уже писал свои первые стихи Маяковский, и до слова "футуризм"
оставалось два года, а Ленин был уже за границей, а Сталин - в ссылке, а
Гриффит уже начал мечтать о кинематографической карьере. Эта синхронность
ужаснее всего, и ее-то, в литературе впервые отыгранную Толстым, начало
отражать новое, только что родившееся искусство - синематограф. Эта
синхронность людей, живущих в разном времени, ярче всего отражается в
тогдашних документальных съемках, когда камера еще неподвижна - не
изобретена еще ни операторская тележка, ни кран, ни ручная съемка,- а перед
ней без устали мельтешат в разных направлениях люди. Броуновское движение.
Наведем эту линзу на год его ухода - и увидим разнонаправленное мельтешение
человеческого потока: Блок помирился с Белым после двухлетней ссоры, Коба
получил отказ от туруханской проститутки, Розанов и Пришвин увлекаются
хлыстовскими радениями, 27 июня Государственная дума утверждает проект
столыпинской реформы, по которому крестьянам разрешается выход на землю и
дается старт русскому фермерству. Ивановский купец Дурылин, из
старообрядцев, открывает собственный музей. Купчиха Воскресенская покупает
за две тысячи рублей подлинную кашмирскую шаль и начинает ее распускать,
чтобы понять секрет вязки; распускать будет три года, еще четыре -
налаживать производство, наконец наладит, а тут-то и случится революция, и
не будет в России кашмирских шалей. В 1910 году умерли основатель
американской прозы Марк Твен и основатель примитивизма в искусстве
таможенник Руссо: оба немного сродни Толстому, хотя и проигрывают ему в
масштабе. В мае 1910 года создан Южноафриканский союз - будущая ЮАР; 27
августа Япония захватывает Корею. Португалия становится республикой.
Впрочем, ненадолго. Мятежи в ней продолжаются до самых шестидесятых годов.
Но и в этих разнонаправленных временах легко обнаружить некую
генеральную интенцию, общие силовые линии. Начиналось смутное время, и
дымку, опустившуюся над Россией, чтобы главное и страшнейшее совершилось в
тайне, легко увидеть во всей тогдашней литературе. А прежде всего - в
кинохронике.
Дым, туман, метель. Все размыто. Исчезло повествование - вместо него
рваная цепочка фрагментов. Большой связный текст, поэтический эпос,
прозаическое масштабное полотно не под силу уже никому. В литературе
возобладал формат кинодрамы - новелла, экранизация романса; те же романсы
пишет и Блок - самый чуткий из символистов. В сгустившемся тумане видно на
метр, на полметра, на протянутую руку - этого хватает едва на
десять-двадцать страниц прозы, роман распадается в руках. Склеить время под