"Дмитрий Быков. На пустом месте (эссе) " - читать интересную книгу автора

получается национальный образ рая?! Получилась же небесная Украина, которая
во столько раз лучше настоящей, что теперь все вслед за мной будут писать о
ней только так! Почему у меня не получается российская утопия, почему я
решительно не понимаю, куда вывезет чичиковская бричка? Может, я героя взял
не того? Но где же мне взять другого героя? Почему я могу выдумать
украинского титана - Бульбу, Данилу Бурульбаша, почему я способен написать
украинскую красавицу Оксану, почему даже украинский черт у меня добродушен,
и почему во всей России я не нахожу приличного человека, кроме Акакия
Акакиевича, который и то после смерти оборачивается страшным привидением?
(Это гениальное предчувствие - о том, каким становится маленький человек,
превращаясь в мстителя,- Гоголь сформулировал в "Шинели" так иносказательно
и темно, что вся русская литература, опьяненная колодовским хохлацким
слогом, кинулась жалеть Акакия - и дожалелась на свою голову; скоро он пошел
снимать шинели с окружающих, и тогда все с ужасом поняли, что Акакий -
выдуман, что его нет в природе! Потому и Норштейн никак не может доснять
"Шинель", что визуализировать призрак нельзя: вместо несчастного чиновника,
бормочущего: "За что вы меня мучаете?",- все получается какая-то
демоническая сущность... и то сказать, что же хорошего может выйти из
департамента?)
Штука в том, что страна без своей национальной утопии немыслима:
мифология - одно, великий проект - совсем другое. Гоголь разобрался бы с
русским прошлым, доведись ему писать исторический роман с мистическим
элементом (эта задача казалась ему, видимо, мелкой - ее чисто гоголевскими
средствами решил в своем фэнтэзийном эпосе А.Ф.Вельтман, писатель второго
ряда; у него там действуют и Владимир Красно Солнышко, и Яга, и Кощей). Но
его интересовал именно проект, а проекта-то он и не находил. Почему на
Украине возможно счастье, описанное в "Помещиках", в "Бульбе", в "Ночи перед
Рождеством"? Да потому, что у страны есть национальная конвенция: даже
ссорясь насмерть, Иван Иванович и Иван Никифорович не перестают быть
украинцами. В России же национальная конвенция отсутствует в принципе:
каждый человек человеку - волк, предатель и конкурент. Всякий стремится
самоутверждаться за чужой счет. Все помещики ненавидят друг друга, все
чиновники обманывают друг друга и просителей, все городничие берут взятки,
все подчиненные всех городничих подсиживают друг друга и доносительствуют, а
во всех департаментах никто не работает на совесть, ибо в листы переписки
вложены переводные романы... С констатацией этого факта все получилось так
хорошо, что действительность до сих пор во всем подражает Гоголю; но с
проектом не выходило никак. Ни один из российских помещиков не похож на
идиллического Афанасия или умилительную Пульхерию, и дело не в том, что
Гоголь от романтизма шел к реализму: эта идиотская схема развития
литературы - реализм как высшая и последняя стадия романтизма,
сентиментализма и пр.- навязана нам скучнейшим марксистским
литературоведением и до сих пор не опровергнута, а пора бы. Замечательный
сказочник Михаил Успенский давно уже сказал, что реализм - не светлое
будущее, а убогое прошлое литературы. О том, что перед глазами, люди
научились писать и петь раньше всего: в самом архаическом сообществе, среди
папуасских дикарей, Миклухо-Маклай записал вполне реалистическую песню -
"Саго":

Люди, люди