"Василь Быков. Публицистика" - читать интересную книгу автора

щепки, когда рубился вековой лес и вершилось небывалое в жизни народа! Но
дело в том, что все-таки это не щепка, а человек, и даже двое, кроме
нескольких малых, которым, как бы там ни было, предстояло жить в будущем,
ином и более справедливом обществе. К тому же Степан Чаузов и не кулак
вовсе, а середняк, который одним из первых в селе поверил в бесспорные
преимущества колхоза и сам, по своей воле вступил в него, чтобы строить
новую жизнь.
Но - не получилось.
Кто в том виноват? Виноват, безусловно, и Степан, его упрямый мужицкий
нрав, его самочинные действия по отношению к поджигателю колхозного зерна
Ударцеву. Но более его виноваты другие, в общем сами по себе, может, и
неплохие люди: молодой Митя - уполномоченный, городской житель. Юрист, не
сумевшие или не захотевшие защитить невиновного. Но более других виноват
Корякин, возглавлявший тройку по "довыявлению" кулачества. Этот последний
- родной брат Брусенкова, над которым в решающий момент не оказалось
Мещерякова, некогда при первом своем появлении в Соленой Пади
освободившего из-под расстрела Власихина... Коллективное дело в селе
восторжествовало окончательно и бесповоротно, но в этой победе осталась
одна маленькая занозинка, одна незадача - судьба Степана Чаузова. Именно
она много лет спустя и заставила писателя-гуманиста поведать нам об этой
позабытой драме, какой бы прискорбной или исключительной она ни была.
После опубликования "Троп Алтая", "На Иртыше" и особенно "Соленой Пади"
за Сергеем Залыгиным прочно установилась репутация писателя
остросоциальной тематики, чье внимание неизменно привлечено к злободневным
и кардинальным вопросам дня сегодняшнего и не столь отдаленного прошлого,
уроки которого небесполезны для настоящего. Стало привычным видеть на его
страницах прекрасно изображаемую им крестьянскую массу, слышать много и
умно говорящих на своих сельских сходках деревенских философов. Автор так
овладел их языком, что язык персонажей его произведений стал почти
неотличим от авторского - настолько органически он слился в одну добротную
русскую речь.
Очевидно, в значительной степени по этой причине для иных залыгинских
читателей оказалось неожиданностью появление его нового романа
"Южноамериканский вариант" с совершенно иной проблематикой, иной средой
изображения, отличным от предыдущего привычного, "залыгинского",
"городским" языком и современным "техняческим" и во многих отношениях
изысканным стилем. Многие удивились: почему вдруг писатель, прекрасно
владеющий мужской психологией, глубоко понимающий мужика-хлебопашца, вдруг
главным персонажем романа избрал женщину, нашу современницу, научного
работника?
Следует признать такое удивление небеспричинным. Действительно, в
предыдущих произведениях С.Залыгина женские образы не пользовались
особенным его вниманием, и мы можем вспомнить из них разве что симпатичную
Клавдию Чаузову, Дору Мещерякову да Тасю Черненко. Не так и много. Но,
видно, в том-то и дело, что тема женщины у Залыгина до поры до времени
оставалась как бы "в запасе": неизрасходованные жизненные наблюдения,
размышления, выводы требовали их литературного воплощения. И вот писатель
реализует их в новой, романной емкости, почти целиком заполнив ее образом
Ирины Викторовны Мансуровой.
Если хотя бы в общих чертах проследить за эволюцией первых героинь