"Джеймс Брэнч Кейбелл. Серебряный жеребец (Сказания о Мануэле - 3)" - читать интересную книгу автора

прочим, беспрепятственно пройти куда угодно.
За мрачным мерцанием оникса виднелся зеленый блеск изумруда, на
котором были выгравированы лира и три жука, а также дельфин и бычья голова.
Никакие неудачи и несчастья не могли войти в дом, где находился этот
Самосский самоцвет.
Но ярчайшим из всех заколдованных камней, разложенных на столике из
черного дерева, был бриллиант Лунед, обладатель которого мог по своему
желанию становиться невидимым. И этому Кимрскому чуду Гонфаль отдал
должное, пожав плечами.
- Этот бриллиант, - сказал затем Гонфаль, - есть дар, который
рассудительный человек мог бы верноподданно предложить своей царице, но
едва ли будущей жене. Я говорю, сударыня, как вдовец. И уверяю вас, что
принца Оркского Дуневаля мы можем скинуть со счетов как чересчур пылкого
любителя опасности.
Морвифь подумала, что с его стороны это очень умно, дурно и цинично,
но улыбнулась и ничего не сказала. А Гонфаль дотронулся до подарка
напыщенного маленького Торньи Вижуаского. То был серый сидерит, который при
погружении в проточную воду и надлежащих жертвоприношениях говорил тонким
детским голоском все, что желал узнать его владелец. Военные и
государственные тайны всех времен и народов, тайны ремесел и торговли
становились известны обладателю серого сидерита.
Гонфаль осторожно дотронулся до лунного камня Наггар-Туры, режущей
кромки которого не могло выдержать ни одно вещество, так что прочные двери
вражеской сокровищницы или стены укрепленного города можно было разрезать
этим самоцветом, как ножом яблоко.
Однако равным образом сверхъестественным, но в другом роде, был сосед
лунного камня - сияющий алым самоцвет с фиолетовыми полосками. Все
необходимое для гарантии успешного результата любого предприятия было
высечено на этом камне и проявлялось утерянной краской под названием
тингарибин. Для обладателя этого камня - осколка, как свидетельствуют самые
уважаемые заклинания, памятника, который Иаков воздвиг в Вефиле - было
невозможно провалить какое-либо начинание.
Однако Гонфаль также отложил его в сторону, вновь заговорил на
иностранном языке, незнакомом Морвифи. Он произнес слово: "Хохкум!"
И тогда, но не раньше, ответил Гонфаль царице Морвифи.
- Я имею в виду, - сказал он, - что своими собственными глазами видел,
как тот дюжий плут, дон Мануэль, достиг вершины человеческих желаний, а
потом ушел, сбив всех с толку, в никуда. Я имею в виду, что благодаря этим
амулетам, талисманам и остальным самым ужасным проявлениям литомантии
монарх может сохранить на более долгий срок, нежели Мануэль, множество
денег, земель и всевозможной власти и может удерживать все эти прекрасные
вещи десять или двадцать, или даже тридцать лет. Но никак не сорок лет,
сударыня. Ибо к этому времени богатства и почести сего мира должны покинуть
любого смертного, и от величайшего императора или ужаснейшего завоевателя
через сорок лет останутся лишь кости в черном ящике.
И, Гонфаль также сказал:
- Таково сейчас положение Александра, когда-то владевшего этим агатом.
Ахилл, обладавший сидеритом и прославившийся у стен Трои, правит не в
большем царстве. А в отношении Августа, Артаксеркса и Аттилы - не будем
продвигаться дальше по алфавиту - приложимы точно такие же замечания. Эти