"Трумен Капоте. Гость на празднике" - читать интересную книгу автора

было безбедным: я жил в старом, деревенского типа доме с высокими потолками
на самой окраине города, где уже начинались леса и фермы. Дом принадлежал
моим дальним родственникам - трем сестрам, старым девам, и их брату, старому
холостяку; они предоставили мне кров, ибо в моей собственной семье возникли
неурядицы. Начался спор о том, кто же будет меня опекать, и в конце концов в
связи с некоторыми привходящими обстоятельствами я очутился у этого,
довольно-таки странного, семейного очага в Алабаме. Не скажу, чтобы мне было
там плохо; ведь именно на те годы приходятся немногие радостные дни моего в
общем-то тяжелого детства, и ими я обязан младшей из трех сестер, которая
стала первым моим другом, хотя ей было уже за шестьдесят. Она сама была
ребенком (а многие считали - и того хуже, и за спиной говорили о ней так,
будто она второй Лестер Таккер - бедолага этот, славный малый, бродил по
улицам нашего городка в тумане сладких грез) и потому понимала детей вообще,
а уж меня понимала полностью.
Чудно, наверно, когда лучшим другом мальчика становится старая дева за
шестьдесят, но у нас обоих были не совсем обычные взгляды на жизнь и не
совсем обычные биографии, оба мы были одиноки и неизбежно должны были стать
друзьями, обособившись от остальных. За исключением тех часов, которые я
проводил в школе, мы трое - я, мисс Соук (как все называли мою подружку) и
наш старенький терьер Королек - были неразлучны. Мы выискивали в лесу
целебные травы, ходили рыбачить на дальние ручьи (удочками нам служили
высохшие стебли сахарного тростника), собирали разные диковинные папоротники
и прочее, а потом высаживали все это в жестяных ведрах и старых ночных
горшках вместе с вьющимися растениями. Но в основном жизнь наша была
сосредоточена в кухне - типично деревенской кухне, где почетное место
занимала огромная черная печь; она топилась дровами и зачастую бывала
одновременно и темной, и раскаленной, как солнце.
При встрече с чужими мисс Соук съеживалась, как мимоза, и жила
затворницей - она никогда не выезжала за пределы нашего округа и ничем не
походила на своего брата и сестер, очень земных, несколько мужеподобных дам,
которым принадлежал галантерейный магазин и еще несколько торговых заведений
в городе. Брат их, дядюшка Б., был владельцем хлопковых полей, разбросанных
вокруг города; автомобиль водить он отказывался и вообще не желал иметь дело
ни с какими механическими средствами передвижения, а потому весь день трясся
в седле, мотаясь с одной фермы на другую. Человек он был добрый, но молчун -
только и буркнет, бывало, "да" или "нет", а так рта не раскрывал, разве
только затем, чтобы поесть. Аппетит у него всегда был как у аляскинского
серого медведя после зимней спячки, и задачей мисс Соук было кормить его
досыта.
Основательно мы заправлялись только за завтраком; обедали (за исключением
воскресных дней) и ужинали чем придется - частенько утренними остатками. А
вот за завтраком, подававшимся ровно в половине шестого, мы прямо-таки
объедались. У меня и по сей день начинает сосать под ложечкой и делается
грустно на душе, стоит только вспомнить эти предрассветные пиршества:
ветчина и жареные куры, свиные отбивные, жареная зубатка, жаркое из белки (в
сезон, разумеется), яичница, кукурузная каша с вкусной подливкой, зеленый
горошек, капуста в собственном соку, хлеб из маисовой муки - мы макали его в
подливку, - лепешки, сладкий пирог, оладьи с черной патокой, сотовый мед,
домашние варенья и мармелад, молоко, пахтанье, кофе с цикорием, ароматный и
непременно обжигающий, словно адское пламя.