"Джон Ле Карре. Сингл и Сингл" - читать интересную книгу автора

Поначалу легонько, словно дантист, кто-то начал поднимать его голову, а
потом резко дернул за волосы, подставив лицо под жаркие солнечные лучи.
- Так его и держите, - послышался приказ на английском, и, сощурившись,
Уинзер увидел перед собой сероватые черты лица синьора д'Эмилио,
седоволосого мужчины одного с ним возраста. "Синьор д'Эмилио - наш
консультант из Неаполя", - представил его Хобэн, с присущей ему неприятной
привычкой, один только бог знал, где он ее приобрел, тянуть слова на
американо-русский манер. "Очень приятно", - ответил Уинзер, копируя Тайгера,
который тоже начинал тянуть слова, когда что-то его не впечатляло, и одарил
сеньора д'Эмилио сухой улыбкой. Стоя на коленях, с вывернутыми руками и
плечами, Уинзер горько сожалел о том, что не проявил должной почтительности
к синьору д'Эмилио, когда имелась такая возможность.
Д'Эмилио неспешно зашагал вверх по склону, и Уинзер с удовольствием шел
бы сейчас рядом с ним рука об руку, как добрый друг, стараясь развеять
ложное впечатление о себе, которое могло создаться после знакомства. Но его
заставляли стоять на коленях, с лицом, запрокинутым к солнцу. Он плотно
сжимал веки, но солнечные лучи все равно заливали глаза желтым потоком. Боль
в коленях уже сравнялась с болью в вывернутых руках и плечах. Он тревожился
за свои волосы. Никогда не хотел красить их, презирал тех, кто красил. Но
когда парикмахер убеждал его воспользоваться оттеночным бальзамом, смываемым
водой, и посмотреть, что из этого получится, Банни приказала ему не спорить.
"Ты подумал о том, как мне тяжело, Альфред? Меня жалеют, глядя на твои
седые, словно у старика, волосы". - "Но, дорогая, когда я женился на тебе,
мои волосы были точно такого же цвета", - возразил Уинзер. "Значит, мне не
повезло уже тогда", - ответила Банни.
"Мне нужно было последовать совету Тайгера, поселить ее где-нибудь
неподалеку, скажем, в квартире на Долфин-сквер в Барбикане (3). Мне
следовало уволить ее из секретарей и взять на содержание, чтобы избежать
унизительного положения ее мужа". "Не женись на ней Уинзер, купи ее! Так оно
дешевле", - убеждал его Тайгер, а потом подарил им обоим неделю на
Барбадосе, чтоб было где провести медовый месяц. Он открыл глаза. Задался
вопросом, а куда делась его широкополая панама, приобретенная в Стамбуле за
шестьдесят долларов. Увидел, что его друг д'Эмилио уже надел ее на голову, к
радости обоих турок в черных костюмах. Сначала они вместе смеялись. Потом
обернулись и посмотрели на Уинзера, словно находились в зрительном зале, а
Уинзер - на сцене. Строго. Вопросительно. Зрители - не участники. "Банни,
наблюдающая, как я занимаюсь с ней любовью. Неплохо тебе там, внизу, не
правда ли? Ох, скорее бы все закончилось, я устал". Он посмотрел на водителя
машины, на которой они преодолели последний отрезок пути от подножия горы.
"У него доброе лицо, он меня спасет. И замужняя дочь в Измире".
Но водитель, с добрым лицом или без оного, спал. В "Лендровере",
черном, как катафалк, который стоял чуть ниже по проселку, второй водитель
сидел с открытым ртом, глядя прямо перед собой, ничего не видя.
- Хобэн, - позвал Уинзер.
Тень легла на его глаза. Солнце уже поднялось так высоко, что человек,
накрывший его своей тенью, должен был стоять очень близко. Уинзера тянуло в
сон. Дельная мысль. Самое время заснуть, чтобы проснуться совсем в другом
месте. Щурясь сквозь слипшиеся от пота ресницы, он увидел туфли из
крокодиловой кожи, высовывающиеся из-под элегантных белых брюк с манжетами.
Взгляд его сместился выше и наткнулся на смуглое лицо мсье Франсуа, еще