"Джон Диксон Карр. Охота на цирюльника " - читать интересную книгу автора

найдется для меня время. Она довольно длинная, но, думаю, может вас
заинтересовать. Кстати, если вы в чем-либо усомнитесь и вам понадобится
подтверждение моим словам, я взял на себя смелость пригласить к вам Керта
Уоррена...
- Хе-хе!- Доктор Фелл с удовольствием потер руки.- Хе-хе-хе! Как в
добрые старые времена. Конечно, у меня найдется для вас время. И приводите
всех, кого хотите. Налейте себе еще пива и выкладывайте.
Морган сделал большой глоток и набрал в грудь побольше воздуха.
- Во-первых,- начал он, словно заправский лектор,- я собираюсь
привлечь ваше внимание к пассажирам, которых добрый капитан "Королевы
Виктории" пригласил за свой столик. К числу этих избранных счастливцев -
или, если угодно, несчастных - принадлежал и я.
С самого начала мне казалось, что путешествие будет скучным: пассажиры
выглядели слишком уж добродетельными, словно мумии. Через полчаса после
открытия бара в нем, кроме меня, появилось всего два посетителя. Вот так я
познакомился с Валвиком и Уорреном.
Капитан Томассен Валвик - норвежец; в прошлом водил торговые и
пассажирские суда в Северной Атлантике. Выйдя в отставку, он поселился в
Балтиморе. У него жена, "форд" и девять детей. Внешне этот человек
смахивает на боксера-тяжеловеса. У него пышные песочные усы; в разговоре он
щедро помогает себе жестами, а когда смеется, сопит и фыркает. Рассказчик
совершенно неподражаемый: ночь напролет способен угощать вас самыми
невероятными байками, которые воспринимаются еще смешнее из-за его сильного
скандинавского акцента; если его обзывают вруном - не обижается. Глазки у
него бледно-голубые, постоянно прищурены и часто-часто моргают; кожа на
лице дубленая, обветренная, морщинистая; лицо усыпано веснушками. И
абсолютно никакого чувства собственного достоинства. Я сразу понял: нашему
капитану, сэру Гектору Уистлеру, предстоят нелегкие деньки. Дело в том, что
Валвик знал капитана "Королевы Виктории" и прежде, еще до того, как
Уистлер, по словам норвежца, "зазнался" и стал изображать из себя
джентльмена. Да, чуть не забыл описать вам Уистлера! Он уже начал полнеть;
лицо у него длинное, плечи узкие; и весь перетянут золотыми галунами,
словно рождественская елка. За столом Уистлер глаз не спускал с Валвика.
Следил за ним так, как пассажиры следят в шторм за тарелкой супа на столике
в каюте. Однако старик норвежец совершенно не обращал внимания на
укоризненные взгляды капитана и продолжал вспоминать молодость.
Вначале их отношения не особенно меня занимали. Мы сразу и неожиданно
вошли в полосу шторма; шквалистый ветер с дождем обрушился на корабль;
"Королеву Викторию" постоянно бросало то вверх, то вниз. Почти все
пассажиры укрылись в своих каютах. Роскошная кают-компания и изысканные
салоны опустели; казалось, мы очутились на корабле-призраке. Деревянные
переборки и снасти скрипели, словно плетеные корзины, которые разрывают на
части. Огромные волны швыряли наш корабль, как скорлупку. Проход по
коридору или выход на палубу превращался в настоящее приключение. Но лично
мне плохая погода нравится. Люблю, открывая дверь, встретить сильный порыв
ветра, бьющий в лицо; мне приятен запах белой краски и отполированной
меди - говорят, у многих от одного этого запаха сразу начинается приступ
морской болезни. Люблю в шторм бродить по кораблю; знаете, прогулка по
коридору похожа на поездку в скоростном лифте. Однако многим все это не по
душе. В результате за капитанским столом нас осталось всего шестеро: