"Джон Диксон Карр. Сжигающий суд" - читать интересную книгу автора

Когда власти сделали судебный выезд, они обнаружили ля Вуазен в лесной
чаще, совершенно нагую и с "глазами, похожими на глаза волчицы". Привезенная
в Париж и допрошенная, она сделала письменное заявление и в то же время
вопила при виде огня. Хотя, по утверждению родителей, она не была обучена
читать и писать, и то и другое она делала великолепно, изъясняясь, к тому
же, весьма изысканно. Она признала, что совершила убийство. На вопрос о
завязанных шнурках, она ответила: "Теперь они составляют часть наших. Нас
так мало, что мы нуждаемся в пополнении. В действительности они не мертвые и
оживут. Если вы мне не верите, можете открыть их гробы и увидите, что они
пусты. Один из них уже был на Великом Шабаше прошлой ночью".
Кажется, гробы и в самом деле оказались пустыми. Другая странная деталь
касается алиби, которое родители подтверждали для дочери. Оно заключалось в
том, что ей необходимо было в кратчайшее время преодолеть два километра и
проникнуть в заколоченный дом. Ля Вуазен объяснила это так: "Это нетрудно. Я
пошла в кусты, намазала мазью тело и оделась в платье, которое было на мне
раньше. И тогда все стало совсем просто".
На вопрос, что она подразумевает под платьем, которое было на ней
раньше, ля Вуазен ответила:
"У меня было несколько платьев. Это было очень красивым, но я не надела
его, когда взошла на костер..." Произнеся слово "костер", она опомнилась и
разразилась рыданиями...".
- Довольно, - сказал Бреннан, проведя по лицу рукой, словно бы
удостоверяясь, что он все еще здесь. - Простите меня, мисс Деспард, но я
должен работать. На дворе апрель, а не ночь Всех святых. Дамы, скачущие
верхом на метлах, находятся немного в стороне от моих занятий. Если вы
хотите заставить меня поверить, что какая-то колдунья вначале сглазила
Майлза Деспарда, затем намазалась мазью, прежде чем облачиться в платье
столетней давности, для того чтобы суметь потом проникнуть сквозь стену...
на это я вам отвечу, что мне нужна версия, которую я смогу изложить суду
присяжных!
- В самом деле? - не смутилась Эдит. - Хорошо, вот одна из них. Сейчас
я прочту вам наиболее интересное. Хотя, если вы не способны сделать из
прочитанного выводы, может быть, мне нет смысла стараться вообще? Это
касается женщины по имени Мари Д'Обрэй, кстати, это девичье имя маркизы де
Бренвийе, гильотинированной в 1861 году. Как бы вы ни оценивали XVII и XVIII
век, вы не будете спорить с утверждением, что мракобесие продолжалось и во
второй половине прошлого века?
- Вы хотите сказать, что она была казнена за колдовство?
- Нет, она была казнена за убийство. Подробности не очень приятные, и я
избавлю вас от них. Я только прочитаю описание Мари Д'Обрэй, сделанное одним
из тогдашних журналистов: "Дело захватило публику не только потому, что
обвиняемая была красива и довольно богата, но также и потому, что Мари
Д'Обрэй оказалась женщиной скромной до такой степени, что, когда прокурор
позволил себе произнести несколько двусмысленных фраз, она покраснела, как
школьница..." А вот ее портрет: "Она носила коричневую велюровую шляпку со
страусовым пером и того же цвета шелковое платье. В одной руке она держала
серебряный флакон с солью, а запястье руки охватывал любопытный браслет,
защелка которого была сделана в виде кошачьей головы и рубином вместо рта.
Когда свидетели описывали подробности знаменитой черной мессы в мансарде
версальской виллы или об отравлении Луи Динара, многие в зале взволнованно