"Джон Диксон Карр. Абсолютные друзья" - читать интересную книгу автора

ламп-свечей, отражающихся в позолоченных зеркалах. Вот-вот наступит, один из
восьми за рабочий день, самый захватывающий для Манди момент.
- Как скоро заметят наиболее наблюдательные из вас, мы стоим в
относительно современном вестибюле Линдерхофа. Не дворца Линдерхоф,
пожалуйста, потому что hof здесь означает ферма, а дворец, в котором мы
сейчас стоим, построен на земле, где когда-то располагалась ферма Линдер. Но
почему Линдер, спросим мы себя? Есть среди нас филолог? Профессор слов?
Эксперт по старинным названиям?
Среди нас такого нет, и это хорошо, потому что Манди собирается
предложить одну из своих, ни с кем не согласованных и ни у кого не
утвержденных интерпретаций. По причинам, ускользающим от его понимания, он
частенько задумывается над названием дворца. Почему-то оно не дает ему
покоя. А может, это часть терапии, позволяющей Манди отгонять другие, тоже
назойливые мысли, скажем, об Ираке или об угрожающем письме из
гейдельбергского банка, которое в этот день пришло вместе с напоминанием о
просроченном взносе из страховой компании.
- Так вот, у нас есть немецкое слово Linde, которое означает лаймовое
дерево. Но объясняет ли это слово конечную R, спрашиваю я себя? - Он дает
волю фантазии. - Конечно же, ферма могла принадлежать некоему мистеру
Линдеру, и на том мы можем закончить наши изыскания. Но я предпочитаю другое
толкование, каковым является глагол lindern, означающий смягчать, облегчать,
унимать, успокаивать. И мне хочется думать, что это толкование больше всего
подходит к нашему бедному королю Людвигу, пусть только функционально.
Линдерхоф являлся для него успокаивающим местом. Всем нам требуется что-то
успокаивающее, не так ли, особенно в современном мире? Людвигу пришлось
нелегко, помните об этом. В девятнадцать лет он взошел на престол, его
терроризировал отец, наказывали учителя, доставал Бисмарк, обманывали
придворные, предавали продажные политики, не почитали должным образом
подданные, он практически не знал матери.
Неужто и Манди испытал на себе все эти тяготы? Судя по волнению,
которое слушатели ощущали в голосе, в это легко верилось.
- И что он делает, этот симпатичный, очень высокий, тонко чувствующий,
обиженный, гордый молодой человек, который верит, что сам господь дал ему
право повелевать людьми? - спрашивает Манди, тоже очень высокий, а потому
примеряющий к себе права Людвига. - Что он делает, видя, что у него
мало-помалу, но неуклонно отбирают власть, принадлежащую ему от рождения?
Ответ: он строит сказочные замки. И кто бы не строил, окажись на его месте?
Дворцы с подтекстом. Иллюзии власти. Чем меньше власти у него остается, тем
большие он строит иллюзии... совсем как мой галантный премьер-министр,
мистер Блэр, если хотите знать мое мнение, только не цитируйте меня... -
Пауза для улыбок и смешков. - Вот почему лично я стараюсь не называть
Людвига безумным. Король мечтателей, вот как я предпочитаю его называть.
Одинокий фантазер в том отвратительном мире. Он жил по ночам, как вы,
возможно, знаете. Не любил людей вообще, и уж точно женщин. О, дорогие мои,
я не в этом смысле!
На этот раз смеется группа русских, которые передают друг другу
бутылку, но Манди делает вид, что не слышит их. Стоя на самодельной трибуне,
в котелке, чуть сдвинутом на лоб, как сдвигают фуражки английские гвардейцы,
под который упрятаны непослушные волосы, Манди касается аспектов, столь же
утонченных, как и король Людвиг. Крайне редко он бросает взгляд на задранные