"Джон Диксон Карр. Тот же самый страх" - читать интересную книгу автора

невиданное зрелище.
Послышались глухие удары и шум драки. Толпа продвинулась вперед и
замерла на месте.
На подстриженном газоне, совсем недалеко от открытого окна-фонаря,
лицом к зрителям, стоял Джемми Моггс. В свете факела блеснула мокрая трава;
вот пламя взметнулось выше, и все увидели белую, выбритую голову
Бристольского Молота. Он стоял, широко расставив ноги, подняв сжатые кулаки
на уровень плеч и выставив вперед локти. Все видели его мощные плечи в
шерстяной фуфайке, его могучие руки и плотный живот.
Бристольский Молот был так разъярен, что даже не поприветствовал своих
поклонников. У него не получалось провести ни одного удара! Всякий раз, как
он приседал или уклонялся, всякий раз, когда приближался к противнику,
пытаясь навязать тому ближний бой или взять его в клещи, чтобы закончить
раунд и немного отдохнуть, его кулаки загадочным образом промахивались или
же он хватался за воздух.
Еще ни один противник, к тому же такой высокомерный, не избегал
наказания - обычно Моггс наносил удар в солнечное сплетение или область
сердца. Моггс яростно замахнулся, но удар пришелся мимо. Его противник снова
ударил. У Моггса задрожали колени, изо рта полилась коричневая пивная пена,
запачкав ему фуфайку.
И тут последовал финальный удар - хук слева в челюсть, нанесенный в
полную силу, так что бьющий рисковал сломать себе руку.
У Моггса подогнулись колени. Он сложился под прямым углом, как будто
его проткнули насквозь. Потом рухнул на траву и больше не двигался. Зрители
слышали лишь тяжелое дыхание его противника, который по-прежнему стоял на
месте, опустив голову.
Пот заливал Филипу Клаверингу глаза, рубашка прилипла к телу. Он хватал
открытым ртом холодный влажный воздух и, рассеянно подняв левую руку, сжимал
и разжимал пальцы. Рука заныла и вздулась, костяшки были ободраны в кровь.
Перелома нет. Но если бы он попытался раньше уложить Моггса ударом в
челюсть...
В мокрой насквозь рубашке стало холодно. Филип огляделся в поисках
сюртука и жилета, которые он отшвырнул в сторону. Вокруг лежал тихий парк; в
некотором отдалении от открытого эркерного окна стоял мраморный пьедестал с
мраморной же статуей Пана, который склонил голову набок, играя на свирели, и
обозревал всю сцену.
- Вот это да! - еле слышно выдохнул чей-то голос, исполненный
благоговейного ужаса. - Ах, чтоб меня! Молота уложили раньше времени!
- Закрой пасть! - отозвался другой голос. - Чистый нокаут?
- Чтоб тебя! Да ему не встать и через тридцать восемь минут, какие уж
тут тридцать восемь секунд!
- Но как барин сумел?
- Да потому, что он бьет сильнее Молота. А ты что скажешь?
- Это еще не конец, лопни мои глаза! Ты видал, чтобы кто-нибудь так
дрался? Видел его удар сбоку? Эй, вы! Сэр!
Филип обернулся.
При свете факелов толпа, придвинувшаяся ближе, увидела бледного
человека, который вполне мог бы стать боксером среднего веса. Ни воротника,
ни шейного платка на нем не было. С рукава батистовой сорочки пропала
бриллиантовая запонка; сама сорочка была разорвана почти напополам.