"Кэрролл Джонатан. Голос нашей тени" - читать интересную книгу автора

переходили железнодорожные пути, в Россе разгорелась злоба на Бобби за то,
что тот отобрал у него ружье, и на полпути к другой платформе он как бы
невзначай спросил друга, сколько раз в неделю тот мастурбирует.
- Не знаю. Пожалуй, каждый день. То есть, если никакой девчонки не
подвернется. А что? Ты-то сам как?
Мой брат повысил голос:
- Примерно так же. А ты представляешь кого-то, когда занимаешься этим?
Мое лицо окаменело, и я чуть не остановился.
- Конечно, а ты как думал? До ста, что ли, считаю? Да что с тобой,
Росс? Ты что, извращенец?
- Не, просто вспомнилось. Знаешь, о ком думает Джо, когда наяривает?
- Джо? Ты уже осваиваешь это дело, старик? Позор! Знаешь, сколько мне
было, когда я начал? Года три! - Он рассмеялся.
Я лишь смотрел себе под ноги. Я знал, что грядет, - Росс собирался
приоткрыть дверь к моей чернейшей тайне и я ничего не мог поделать.
- Ладно, ну так вываливай. О ком ты думаешь, Джо? О Сюзанне Плешетт?
Прежде чем Росс успел ответить, раздался пронзительный гудок поезда. И
в этот момент я сделал то, чего никогда раньше не делал: с криком "не смей!"
со всей силы толкнул Росса. Упаси меня бог, я так перепутался его ответа,
что совершенно позабыл, где мы находимся.
- Эй, Росс, поезд! - Не глядя на нас, Бобби перескочил на другую
сторону путей. Мой брат упал. А я стоял и смотрел. Вот так.


Глава четвертая


Я был так потрясен случившимся, что не мог вымолвить ни слова. И через
несколько дней я все еще боялся говорить. К счастью, в глазах людей (включая
Бобби, который подтвердил, что, видимо, Росс споткнулся, испугавшись гудка)
это был просто несчастный случай.
Маму это свело с ума. Спустя неделю после похорон она встала у подножия
лестницы и начала бессвязно кричать моему мертвому брату, что пора
подниматься и идти в школу. Ее пришлось отправить в больницу. Я же постоянно
трясся, и мне вводили огромные дозы транквилизаторов, отчего я чувствовал
себя, будто плыву в безбрежной синеве.
Когда мою мать решили оставить в больнице, отец отвел меня в кафе
пообедать. Мы оба ничего не ели. Посреди обеда он отодвинул тарелки и взял
меня за руки:
- Джо, сынок, на время мы останемся одни, ты и я, и нам будет тяжело,
очень тяжело.
Я кивнул и впервые чуть было не рассказал ему все, от начала до конца.
Потом отец взглянул на меня, и я увидел крупные чистые слезы у него на лице.
- Я плачу, Джо, о твоем брате и потому что мне очень не хватает твоей
мамы. Такое ощущение, что у меня оторвали часть тела. Я говорю тебе это,
потому что ты, наверно, должен понять, и мне понадобится твоя помощь, чтобы
быть сильным. Я помогу тебе, а ты помоги мне, хорошо? Ты самый лучший сын,
лучше и пожелать нельзя, и с этих пор мы никому и ничему не дадим одолеть
нас. Ничему! Верно?