"Джонатан Кэрролл. Белые яблоки ("Винсент Этрих" #2)" - читать интересную книгу автора

обдавшее его брызгами грязной воды из лужи. Он вскочил на ноги. И обнаружил,
что сидел-то - на бордюрном камне в паре футов от проезжей части. Машины
сновали по улице одна за другой. Одежды на Этрихе по-прежнему не было. Он
переживал наяву кошмар, который хоть раз в жизни снится почти всем: очутился
в чем мать родила посреди оживленной улицы, вызвав немалое оживление среди
многочисленных прохожих. Все они, разумеется, были подобающим образом одеты.
На него неодобрительно косились, указывали пальцем, над ним хохотали,
ему свистели. Коко, очутившаяся в нескольких футах от него, тоже была голой.
Она ужасно злилась и не скрывала этого. Глаза ее метали молнии. Этрих, едва
не утративший рассудок из-за пережитого только что потрясения, как
оказалось, сохранил способность смущаться, испытывать неловкость перед
посторонними людьми, несмотря на то что весь мир его рухнул. Он инстинктивно
прикрыл ладонями пах. Это вызвало у зевак новый взрыв хохота.
Тем временем к Коко вразвалочку подошел парень в кожаной куртке. Окинув
ее взглядом с ног до головы, он одобрительно ухмыльнулся.
- Эй, детка, сторгуемся?
Коко, никак на это не отреагировав, сердито отчеканила:
- Ну, так что? Теперь ты соизволишь на меня посмотреть?
- Послушай, бэби, так не годится! Я ведь с тобой говорю!
Коко медленно повернулась к парню и негромко, так, чтобы слышать ее мог
только он, произнесла:
- Ладно, теперь насчет тебя, Берни. Ты обрюхатил и бросил двоих
девчонок. И детей своих ни разу не видал. Ты не пошел на похороны
собственной матери, а Эмили, та, с которой ты сейчас спишь, вовсю
развлекается с другими, пока ты в рейсах. Довольно с тебя или мне
продолжать?
Глаза у Берни округлились. Он стал похож на загнанную в угол крысу. Не
ответив Коко ни слова, он повернулся и бросился прочь.
- Не пора ли и нам, Винсент? А то я что-то здесь озябла.
И она широким жестом обвела всю улицу, растущую толпу зевак, которая
собралась вокруг них.
- Да! Вытащи нас отсюда.
Не успел он это произнести, как оба они снова очутились в ее спальне,
где было по-прежнему темно и тихо.
- Что же мне теперь делать, Коко? Что я, по-твоему, должен делать?
Она ничего не отвечала. Молчание ее было пугающим. Этрих понял: она
ждет, чтобы он сам догадался, что ему надлежало сделать в первую очередь. Но
ему решительно ничего не приходило в голову. На всякий случай он снова
пощупал у себя пульс. Но под кожей у него больше не существовало
подтверждения того факта, что он жив, и мысль об этом была непереносима.
Он вспомнил, каково это - иметь пульс. Как сердце, бешено колотясь,
подскакивало к горлу, стоило ему понервничать во время деловых переговоров
или встретить симпатичную незнакомку. Лежа на левом боку, он всегда слышал
ритмичный глухой звук двойных ударов, от которого ему становилось не по
себе.
Мы знаем, что в груди у нас бьется сердце, а по жилам струится кровь,
но вспоминаем о том, что нам не свойственно бессмертие, лишь услыхав биение
собственного пульса.
Сейчас он его не слышал. Растерянно уставясь на свое запястье, он
силился что-то припомнить, и наконец это ему удалось. Он сделал глубокий