"Барбара Картленд. Доллары для герцога " - читать интересную книгу автора

нисколько не беспокоило, что воду для ванны приходится вручную таскать по
двум лестничным пролетам и по бесконечным коридорам; он даже не помышлял о
том, чтобы уменьшить неудобства, которые приходилось терпеть слугам из-за
его любви к чистоте.
Золотые и серебряные приборы в столовой были бесценны, растрескавшаяся
же глиняная посуда, которой пользовалась прислуга, годилась разве что только
на свалку.
Оранжереи с персиковыми деревьями и орхидеями поражали воображение, но
в то же время садовники бесконечно жаловались на нехватку инвентаря и на то,
что крыши их домов совсем прохудились.
Герцогу страшно было даже подумать о предстоящей работе: казалось,
стоит тронуть один камень, как сразу повалится все сооружение.
Скаковых лошадей, несомненно, придется продать: последние три года
конюшня приносила только убытки. И хотя лошади старого герцога были
действительно великолепны, деньги, вырученные за них, будут лишь каплей в
море отцовских долгов.
Чувствуя, что больше не может сидеть за столом уставясь в бумаги,
герцог убрал их в ящик стола и прошел из библиотеки, полной старинных книг в
кожаных переплетах, в гостиную, окна которой выходили в сад.
Отец нанял одного из лучших декораторов в Лондоне, который покрыл стены
гостиной парчой, а углы и фризы украсил золотыми листьями. Все это стоило
уйму денег, а кроме того, старый герцог выписал из Италии известного и
весьма дорогого художника, чтобы тот расписал потолок, - и теперь на
входящих сверху томно глядела Венера в окружении купидонов.
Гостиная, несомненно, была подлинным произведением искусства, но ни
один предмет обстановки не подлежал продаже - не говоря уже о картинах, тоже
упомянутых в завещании в связи с их исключительной художественной ценностью.
Герцог окинул гостиную удрученным взглядом и направился в угол, где
стоял столик с бутылками - по прихоти отца такой столик имелся в каждой
комнате. Он завел в поместье этот обычай не потому, что любил выпить, а
потому, что слуги, когда приносили бокалы, прерывали его задушевную беседу с
какой-нибудь прекрасной дамой, в которых он не испытывал недостатка; поэтому
герцог предпочитал разливать напитки собственноручно.
На столике стояла бутылка шампанского в украшенном фамильным гербом
золотом ведерке со льдом, графины с бренди, виски и шерри, а еще тарелочка с
pate sandwiches, крошечными бутербродами с паштетом. За всю свою жизнь
Сэлдон ни разу не видел, чтобы кто-нибудь ел эти бутерброды, но отец
требовал менять их на свежие утром и вечером.
Герцог налил себе немного бренди и только начал добавлять в бокал
содовой, как открылась дверь и дворецкий провозгласил:
- Леди Эдит Берн, ваша светлость!
Герцог повернулся и увидел свою кузину - женщину средних лет, которая
тем не менее выглядела великолепно и, кроме того, всегда необыкновенно
элегантно одевалась.
- Эдит! - изумленно воскликнул он, ставя бокал на столик. - Вот так
сюрприз! Я думал, ты за границей.
- Я вернулась специально, чтобы увидеться с тобой, Сэлдон. Только вчера
я приплыла в Саутгемптон, и вот я здесь.
- Так ты была в Америке!
Леди Эдит кивнула и, усевшись на софу, отделанную синей парчой,