"Барбара Картленд. Отзывчивое сердце" - читать интересную книгу автора Синьорина пожала плечами.
- Куда угодно, - ответила она. - Рим, Мадрид. Но я думаю, я уезжаю в Париж. Наполеон Бонапарт - он покровитель искусству. Опера переполнена каждый вечер. Там собирается элита Парижа, Жозефина Бонапарт приходит в своих знаменитых драгоценностях. Новое общество наряднее, чем Версаль до революции. В Париже я буду с большим вниманием, так? - А как же я? - спросил герцог. Он заметил, как уголки красивых губ тронула улыбка, когда она, отворачиваясь, сказала с показным равнодушием: - В Англии много красивых женщин. - Но ты же знаешь, что я люблю тебя, Дория. - Я не уверена здесь, - ответила она. - Возможно, когда я уехала, ты чувствуешь одиноко и, может быть... может быть, даже едешь за мной. - Хорошая мысль, - одобрил герцог. - Можно сказать, чертовски хорошая мысль! Теперь стало модно ездить в Париж, говорят, Первый консул ежедневно дает аудиенцию восхищенным британцам, и те внимают каждому его слову. - Я думаю, - медленно произнесла синьорина, - когда ты видишь Наполеона, он тебе тоже нравится. У него есть - как это сказать? - внушительность. Ты чувствуешь, что рядом с другими он - гигант. - Верю тебе на слово, - мрачно отозвался герцог. - Так значит, ты решила меня покинуть? У синьорины вырвалось негромкое восклицание. - Нет, нет, я не хочу ехать! - заверила она и, приблизившись, обняла его. - Я люблю тебя, мой красивый герцог! Скажи, что мы женимся, и я не еду. - Дория, мы уже тысячу раз говорили об этом, - устало ответил герцог. - согласия моих опекунов. Если я это сделаю, то денег у меня будет еще меньше, чем теперь. - Но ты герцог - герцог! - воскликнула Дория. - От этого у меня в кармане денег больше не становится, - возразил герцог. - Я в долгах, Дория. Никто не знает этого лучше, чем ты. Если опекуны прекратят ежемесячно выплачивать мне деньги, то на меня накинутся кредиторы, точно свора голодных собак. - Твои опекуны, кто они? - спросила итальянка. - Неприятные ворчливые старики, назначенные моим отцом. Он предоставил им право превратить мою жизнь в ад, - ответил герцог. - Моя бабушка, вдовствующая герцогиня, тоже входит в их число. Синьорина воздела руки к небесам. - А! Она страшная, эта женщина! Знаешь, как она вела себя последний раз, когда я петь в Воксхолл? - Нет; как она себя вела? - с любопытством спросил герцог. - Старая дама сидит в ложе у сцены. Когда я закончаю мою самую страстную, мою самую трудную арию, она громко говорить, так что все могут слышать: "Хороший голос, но я слыхала и получше". Maledizone! Если бы я имела в руке кинжал, я бы убивала ее! Вот твои англичане - холодные, черствые, без чувства. Если бы я пела в моей стране или даже во Франции, все были бы в слезах! Они бросили бы к моим ногам свои драгоценности, деньги, сердца. А твоя бабушка говорит холодные жестокие слова, и я хочу умирать, потому что меня не ценят. В глазах герцога мелькнула тень усмешки, но он проговорил успокаивающим |
|
|