"Барбара Картленд. Отзывчивое сердце" - читать интересную книгу автора

принес ей успокоение; исчезли страхи и досада на самое себя.
Со стороны Беркли-стрит на площадь заворачивал фаэтон. Она наблюдала за
его продвижением, отмечая, как высоко вскидывают ноги лошади, как при свете
горящих у дома факелов сверкает их упряжь. Затем она сообразила, что экипаж
останавливается у Линк-Хауса, и высунулась из окна. Дверца распахнулась, и
на землю спрыгнул человек.
Клеона тотчас его узнала. Это был граф; нельзя было не узнать довольно
экстравагантный покрои его атласного фрака. Он повернулся, чтобы помочь
кому-то выйти из фаэтона. Но еще прежде, чем этот человек появился, Клеона
уже знала, кто он.
Сначала из фаэтона показались ноги, а затем вывалилось почти
безжизненное тело. Внезапно ее охватил гнев. Глупец! Безмозглый пьяница!
Растрачивать свою жизнь на то, чтобы напиваться до бесчувствия!
Затем она заметила, что кто-то еще поддерживает герцога за плечи. Это
была женщина. Клеона разглядела обнаженные руки, а когда та высунулась
сильнее, - и темные волосы, удерживаемые в прическе гребнями со сверкающими
в них бриллиантами.
Появившийся мажордом, помогая графу, поддерживал герцога с другой
стороны, когда тот, пошатываясь, побрел к дому. Женщина вышла из экипажа на
мостовую и стояла, наблюдая. Колье на ее шее переливалось при свете факелов.
Платье, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, имело глубокий вырез; Клеона,
глядевшая сверху, видела темную ложбинку между грудей. В этот момент
женщина, словно почувствовав, что за ней наблюдают, подняла голову и
поглядела наверх. Клеона не шевельнулась. Она не знала, видят ее или она
теряется в тени, поскольку окно не освещено, однако же сама отчетливо видела
лицо женщины и сообразила, что это и есть Дория ди Форно, о которой говорила
герцогиня.
Клеона отметила красивую лепку широких скул, резко очерченный
подбородок, полные красивые губы, блестящие черные глаза и высокий лоб. "Она
красавица", - призналась себе Клеона. Но когда женщина скользящим движением
повернулась и скрылась в экипаже, Клеона поняла, что итальянка - исчадие зла
и порока. Она не могла объяснить, почему так решила, но чувствовала это, как
говорят в народе, нутром. Инстинкт, которым обладает, но не всегда
пользуется каждая женщина, говорил ей, что Дория ди Форно и граф не принесут
герцогу ничего хорошего.
Итальянка вновь сидела в экипаже, на мостовой не было ни души. Не
задумываясь над тем, что делает, Клеона выбежала из комнаты на лестничную
площадку. Сквозь балюстраду ей было видно, как граф и мажордом, поддерживая,
ввели герцога в холл. Глаза его были закрыты, рот открылся, рубашка,
безупречно чистая во время их разговора на балу, спереди была залита вином,
а руки безвольно свисали, раскачиваясь в такт волочащимся по полу ногам.
- Все в порядке, сэр, - услышала она голос мажордома, обращавшегося к
графу. - Оставьте его светлость на мое попечение. Я уложу его.
- Вы уверены, что справитесь? - осведомился граф.
- Да, сэр. - Это был вежливый и бесстрастный голос хорошо знающего свое
дело слуги.
- Что ж, тогда желаю вам доброй ночи, - сказал граф и добавил: - Доброй
ночи, Сильвестр. Спи крепко! Приятных тебе сновидений.
В голосе графа прозвучало нечто насмешливое и отвратительное, да так
явственно, что мажордом взглянул на него с удивлением. В следующий момент